Или маленький, всего на две странички, рассказ «Жилая деревня». Автор изображает разорение русской земли, её опустошение. Там, где недавно ещё кипела жизнь, где колосились поля, теперь бурьян – на десятки вёрст окрест. В одной деревне пусто, в другой – один старик, к которому наезжают по осени родные, чтобы накопать картошки. Что может спасти нас, неужто совсем пропали? Всё-таки Чванов оставляет надежду: в этой глуши, куда и воры-то не заглянут, в пустом дому есть икона, а раз есть икона, туда ещё «хоть раз на месяц в году» приезжает Матрёна Ярыгина. Раёвкой называлась деревня. «Рая, конечно, не было, но жили. И перед страной заслуги были: и трудовые, и боевые, никак полсотни мужиков на войне полегло, и Герой Советского Союза свой был. Даже два, второй, правда, уже не на войне получил, лётчик-испытатель…» Прочитаешь такое – и вспомнишь, что почти везде сегодня так, в какую сторону ни поедешь. И автор заканчивает рассказ болевой строкой: «Больше я этой дорогой не ездил. Не могу».
И мы уже в большинстве не ездим, потому что некуда и не к кому. Быльём поросла русская деревня. И невольное осознание вины, и горечь на сердце, и закономерный вопрос: что же дальше?
Читая книгу, я досадовал на себя: ну почему я так поздно открыл этого талантливейшего прозаика, ведь он начал печататься ещё в 70-е годы, причём один из его первых рассказов «Билет в детство» – шедевр современной литературы, который не заметить было просто нельзя. А ведь ещё Василь Быков писал ему тогда: «Дорогой Михаил! Ваш рассказ «Билет в детство» просто прекрасен. Замечательный рассказ! Я не вижу в нём недостатков, читать его было сплошным наслаждением. Пиром души. Очень точно, очень ёмко, очень трогательно! И всё так верно… Рассказ этот свидетельство того, что Вы можете… Не верьте там разным… Больше слушайте себя самого, талант Вам подскажет». Почему-то критика старательно обходила молчанием творчество писателя, который и по духу, и по художественной силе, и по судьбе стоит в одном ряду с самыми прославленными именами русской словесности.
Неужели слава путешественника, прошедшего малохоженными тропами Урала, Камчатки, Чукотки, Якутии, поднимавшегося к кратерам величайших вулканов Евразии: Ключевского, Безымянного, обоих Толбачиков, руководство Всесоюзной экспедицией по поискам пропавшего в августе 1937 года при перелёте через Северный полюс самолёта С. А. Леваневского, слава председателя созданного им Аксаковского фонда, организатора ежегодного Международного Аксаковского праздника в Башкирии, вице-президента Международного фонда славянской письменности и культуры затмили яркое писательское дарование Михаила Чванова как в писательской среде, так и среди читателей?!.
Вряд ли это.
Пожалуй, дело в публицистике, в воззрениях Михаила Чванова на историю славянства, во многом расходившуюся с теми же коллегами-патриотами, по русскому национальному вопросу. Он мучительно размышляет: кто мы такие? Откуда мы – русские: народ, нация, какое предназначение наше на Земле? Или стать спасителями человечества, или, не оправдав надежд Бога, стать всего лишь живительным навозом для других народов? Почему славяне в своё время разбежались в истории? И до сих пор разбегаемся – русские, украинцы, белорусы, балканские славяне. Неужели славянское единство – это только иллюзия, губительный для России миф, созданный славянофилами во главе с Иваном Аксаковым, сыном дивного писателя Сергея Аксакова? Или всё же – спасительный, в том числе для всего человечества, союз?
Чванов горестно размышляет об этом и в автобиографической повести «Крест мой?..», и в статьях о семействе Аксаковых, и в философских раздумьях, которые, как правило, многослойны. В них история глубоко сплавлена с этнографией, и это настолько интересно и неожиданно, что начинаешь сам мыслить, чувствовать, переживать вместе с автором, который вызывает тебя словно бы на спор, порой и сам сомневаясь в своей неумолимой логике, но заряжает собеседника достоверными убедительными, а часто и малоизвестными широкому читателю, фактами. И ты уже на его стороне.
«Меня, как русского,– рассуждает он,– коробят истеричные статьи, доказывающие, что мы, русские,– великая нация. Ну, во-первых, это свойство малых или неполноценных народов – постоянно вопить о своём величии, ничего не делая для него, а во-вторых: кем нам выдана эта индульгенция на величие? И если выдана – то что, до скончания века?» Он подчёркивает, что каждое поколение должно заслужить это величие. Делом заслужить. Величие – не в величине территории и населения, а в силе духа народа. Русский – это не по крови, это по духу. Больше ста народов Всевышний соединил в одной Отчизне. Её, как мать, не выбирают. Это – воля Всевышнего. За всю четырёхсотлетнюю историю Российского государства православные и мусульмане всегда стояли бок о бок в защите Отчизны. У нас одна Родина. Не будем забывать, что цвет русского дворянства составляли выходцы из Золотой Орды – Карамзины, Державины, Аксаковы, Апраксины, Голицыны, Татищевы, Измайловы, Аракчеевы, Бунины, Тургеневы, Арсеньевы, Годуновы, Дашковы, Мусины-Пушкины, Танеевы, Сабуровы, Суворовы… Знатные роды! Это они, получив в своё время уделы в Московской Руси, стали опорой самодержавия, стали православными русскими, их потомки в большей части впоследствии вернулись опять в Поволжье, на Урал. Так мудро строилась Русь. В этом смысл истинного евразийства, которое поднимает на щит Михаил Чванов. Не случайно он приводит высказывание Ф. Достоевского: «Русский – это православный».
