Рассказ Михаила Чванова «Сыпались листья» начинается так: «Шли маневры. После оглушительного марша танки вот уже несколько суток тупо дремали в березовой роще меж двух маленьких, затерявшихся в тихих полях деревенек.
Была осень. Печально светились последние дни сентября, и роща на закате томилась застенчивым торжественным светом». Читая, тут я вдруг замер и остановился. «Застенчивый» и «торжественный» — разве это совместимо? Но сомнения мои длились недолго. Вот только что по телевизору показывали избрание нового Патриарха Московского и всея Руси. Мало кто сомневался, что будет избран митрополит Кирилл. Русские писатели очень хотели этого избрания, поскольку сей прекрасный человек всегда искренне и глубоко интересовался состоянием отечественной словесности, бывал в гостях у писателей, деятельно участвовал в работе Всемирного Русского Народного Собора, рождённого единым замыслом незабвенного патриарха Алексия и руководством Союза писателей России, возглавляемым Валерием Ганичевым.
И вот, когда настал торжественный миг объявления имени нового, шестнадцатого Русского патриарха, на лице избранника изобразилось именно это смешанное выражение «застенчивого торжества».
Точнее и не скажешь!
И, более того, мне подумалось: «А ведь если мысленно представить себе образ России, то весь он как раз и будет пронизан этим «застенчивым торжественным светом». Гремели наши победы и когда мы разгромили Наполеона, и когда спасли мир от Гитлера, и когда полетели в космос, и сейчас, когда первыми в мире стали возрождать Правду Христову.
Но, всякий раз, ликуя, «одолели! победили!», мы, стоя перед всем миром, одновременно как-то даже извинялись: «Так уж получилось… У вас не вышло, пришлось нам…»
Тот, кто чувствует русскую душу, поймёт мои слова.
Мы никогда не хотели выпячиваться перед другими, мы уступали дорогу иным народам: «Сделайте, а мы вас восславим!» И всегда искренне радовались настоящим свершениям человечества.
Мы знаем, что можем гордиться не только громкими победами на мировой арене, но ещё в большей степени — своими духовными победами. Мы ведаем имена и деяния наших духовных светочей. Они — как осеннее солнце озаряют нашу рощу.
А ещё, размышляя всего над двумя словами, заставившими меня остановиться, я вспомнил Аксаковские праздники, которые ежегодно проходят благодаря неустанному труду Михаила Чванова в Башкортостане. И вспомнилось выражение лица главного виновника этих замечательных праздников, когда он их проводит.
В эти минуты Чванов сам всегда — «застенчиво торжественен»…
«Я, потомок русских крестьян, переселенных в Приуралье и на Урал приблизительно в одно время с крестьянами С.Т.Аксакова, как и Аксаковы, родился в Башкирии. И для меня, как и для них, понятие русский – не понятие крови, а отношение к Отечеству, к Богу. И для меня многие башкиры, татары, якуты, оставаясь башкирами, татарами, якутами, более русские, чем многие русские по паспорту». Эти слова Михаила Чванова из его автобиографической книги «Крест мой?!» во многом являются лейтмотивом и других его произведений. Отношение к Отечеству и Богу, поставленное гораздо выше отношения к самому себе, любимому, вот, что прежде всего отличает подлинно русского человека от напускного патриота.
И такие люди становились и становятся главными героями рассказов и повестей Чванова. Взять, к примеру, один из, как говорят, программных рассказов – «Бранденбургские ворота», написанный почти двадцать лет тому назад на берегу озера Себян-кюель, затерянного среди вершин Верхоянского хребта. Не случайно и в этом издании он стоит где-то в глубине, в самом сердце книги. Главный его герой, Дима Попов, человек с изломанной судьбой, но не утративший того великого, чем всю жизнь наполнялась его душа. В молодости он служил в ГДР, влюбился в немку, она родила ему двух девочек-близняшек, но кому-то это сильно не понравилось, и оказался Дима далеко от Европы, в глухих таежных лагерях. Круто поломалась его жизнь, но выйдя на свободу, он не озлобился на людей. Сам научился класть печи, и оказалось, что лучше его никто этого не может делать на всю округу. «Какая-то черная глина, и печи из нее черные. Все говорят, нельзя из нее делать кирпич, а он делает, и стоят они, и греют хорошо».
А ведь это про самого Чванова писано. Рассказы его и повести – сплошь не из розового туфа построены, а из самой что ни на есть черной глины. Писатель, не щадя читателя своего, пишет с великой болью обо всем, что творится в Отечестве нашем. И не любуется он современником нашим, а хлестко бичует его за слабость, за малодушие, за то, что позволил развалить великую страну и продолжает позволять. И кажется, не будут из такой черной глины печи греть душу человека. А они, поди ж ты, греют!..
В последнее время мы привыкли при упоминании о Чванове вспоминать о его краеведческих, организаторских заслугах – об Аксаковских праздниках, ежегодно пышно устраиваемых в Башкирии , об Аксаковской усадьбе, которую Чванов превратил в конфетку, об аксаковском Димитриевском храме в Надеждине и о Никольском храме в Березовке, воскрешенном благодаря по-настоящему геройским усилиям Чванова, бросившегося его спасать за неделю до назначенного взрыва. Не раз в статьях и очерках мы кланялись писателю за его деятельность. И, как-то так получилось, почти забыли, что он – писатель. Причем, один из лучших сегодняшних прозаиков России. Прозаик казаковского направления, граждански-лирический, проникновенный, душевный.