Михаил Чванов

Лестница в небо

И вот перед нами пропасть. Сколько ни рассказывай, пока не увидишь, не поймешь, что это такое. Кое-кто даже не решается подойти близко к ней.

В связи со сложностью спуска и ограниченностью времени решено разрешить спуск только «юбилярам» и страхующим им спасателям.

Меня отвел в сторону игумен Зосима.

— Никак нельзя, чтобы я не спустился. Какой же я тогда «полковой священник»?

— Ну, если сможете уговорить спасателей, — поддался я.

В 7 утра, когда все еще спят,  спасатели уходят навешивать снаряжение. Вместе с ними втихомолку уходит отец Зосима.

Панихида по погибшим в пропасти и по Валерию Нассонову, погибшему в Каповой пещере. У меня на ремне в память о нем альпинистский карабин, снятый с него после его гибели. По окончанию службы неожиданно просит разрешения на спуск владыка Николай. Я не знаю, как быть, но спасатели тверды:

— Владыка, Вы не представляете всей сложности спуска. Это очень опасно. Это совсем другое, чем спуск в Антониеву пещеру. Кроме как спуститься, нужно еще подняться.

Явно расстроенный, он отходит от жерла пропасти.

Я готовлюсь к спуску. Перед тем захожу за угол скалы, меряю давление: повышенное. Делаю пару глотков коньяку из фляжки, давно убедился, самое лучшее средство, сую ее за пазуху. Меня обвязывает Юра Соколов, как я уже говорил, отправляющийся в первую нашу экспедицию еще с ночным горшком, а через месяц ему уже стукнет 60. И только сейчас  узнаю, что в пропасть не идут за мной ни ведущий телепрограммы «Следопыт» Булат Каримов, ни телеоператор Ринат Кашапов, ни входящий в группу БСТ спасатель 1-го класса Юрий Туманов. Спрашивать, почему – уже некогда, я уже, откинувшись, завис над жерлом пропасти. К тому же я спускаюсь не в качестве киноактера. В последний момент Гузель Чулпановна Хамитова, руководитель программы «Следопыт», человек необыкновенного обаяния и мужества, воскликнула: «Нельзя же так, чтобы не было снято». Она прикрепляет телекамеру на каску и параллельно со мной начинает спуск.

На первом десятке метров волнение проходит. Стена резко уходит в сторону, я зависаю в пустоте, останавливаюсь, осматриваюсь, медленно вращаясь. Пропасть шелестит то ли промозглым туманом, то ли вечностью, мимо пролетает желтый лист, напоминая о приближающейся осени, на Земле я этого еще не замечал. Что я  себе или кому хочу доказать? Хочу оправдаться перед собой, что три года назад не решился отправиться в экспедицию в Арктику, искать следы пропавших спутников нашего земляка штурмана шхуны «Св.Анна» Валериана Альбанова? После долгих раздумий я отказался по причине, что могу сорвать экспедицию, вместо поисковой прекратить ее в спасательную: всего полтора года назад кардиохирурги вытащили меня с того света. Мне 71 год, за спиной куча болезней одна веселее другой, тяжелая контузия, я не однажды шит и перешит, распилен вдоль и поперек, от нынешней моей болезни, как говорит в шутку и всерьез мой врач, сердечный друг, может вылечить только гильотина. Я все никак не могу приступить к своей главной книге…

Но надо идти дальше. Неожиданно попадаю в петлю навешенной поперек стены веревки, по которой «ходят» спасатели. Кричу наверх, там еще слышат меня, дальше сообщаться будем только по рации, чтобы основную веревку дернули вверх, а страховочную наоборот отпустили, и, оттолкнувшись руками и ногами от стены, переворотом через голову выскакиваю из петли, придя в восторг оттого, что я автоматически, не задумываясь, сделал это, мое тело, как 50 лет назад, послушалось меня…

И вот я на дне первого 75-метрового колодца: лед, холод, шелестящая тишина, кусочек серого неба далеко вверху.  Меня встречают, прятавшиеся под уступом, мало ли чего я мог обрушить им на голову, спустившиеся раньше меня спасатели Илья Пахомов и Артур Мустафин и улыбающийся «полковой священник» игумен Зосима. Надо сказать, что нас,  мирских,  команда священников во главе с владыкой Николаем, без преувеличения, потрясла. У некоторых из нас грешных, нечего скрывать, о них было представление, что кроме того, как махать кадилом, они ни на что не способны. За мной спускаются мои товарищи по первому спуску: Владимир Камалов, Александр Жаркевич, Эдуард Нигматуллин.

В три стороны идут ходы. Уже не все помнится. Первый ход сразу же заканчивается тупиком. Второй в скором времени обрывается новым колодцем. В третий продираемся через шкуродер только со спасателем Ильей Пахомовы, и снова скоро нас останавливает колодец. Чтобы спуститься в него, нужно было навешивать веревки, но у нас на это просто не хватает времени да и не было такой цели: уходить далеко вглубь пропасти, хотя, конечно, жаль, что мы не дошли хотя бы до зала Геофака, где когда-то стояли наши экспедиционные палатки, где мы, не имея возможности каждый день подниматься на поверхность, сменами жили по нескольку суток, «вечерами» возвращаясь, до предела вымотанные за день, из все более дальних и глубоких горизонтов пропасти, Но зато какое было счастье, наконец увидеть небо!

Leave a Comment

Ваш адрес email не будет опубликован.

Top