На другой день на Женеву неожиданно обрушился снег с дождем или, наоборот, дождь со снегом. Его выступление на книжной выставке вызвало раздражение не только врагов, но и своих, жена руководителя делегации зло, почти со слезами бросила ему в лицо: «После вашего выступления нас вообще никуда не пригласят, не пустят». Он был противен сам себе: в чем-то она была права, зачем было попусту травить гусей…
Торчать в тесном, словно тюремная камера, номере, который практически весь занимали буквально прижатые друг к другу две кровати, было противно. До самолета оставались еще сутки. Их как-то надо было убить. Взяв зонт, он вышел на улицу. Он бессмысленно шел по городу. Поймал себя на том, что идет по тому маршруту, по которому шли с ней, и она, словно ребенок, не отпускала его руки. Он вышел на набережную Женевского озера, и не верилось, что только позавчера прогретая солнцем набережная была полна отдыхающих, что они были вместе, и она то и дело кого-нибудь просила их сфотографировать: на фоне знаменитого фонтана, на фоне часовни и просто без всякого фона. Он намеренно изменил маршрут, чтобы не терзать душу.
В каком-то переулке показалось, что на стене на щите было что-то написано на русском языке. Он достал очки: «Меню: щи – 12 франков, пельмени – 21 франк». Он поднял голову выше: «Русский ресторан». Но назывался он почему-то: «Бродвей». Он усмехнулся. И хотя в кармане было не густо, а ресторан был явно дорогим, он решительно открыл дверь. Ресторан был пуст, только в дальнем углу сидела, внимательно оглянувшаяся на него, молодая, скорее всего, не русская пара.
Его встретила длинноногая красавица, что-то сказала по-французски.
— Милая, у вас же русский ресторан! — в ответ с упреком, почти раздраженно сказал он.
— Ой, родные пришли! – не наигранно радостно воскликнула девушка.
— Как звать, милая?
— Лана.
— Небось, Светлана?
— Да, но тут принято коротко.
— Откуда ты, милая?
— Из Молдавии.
— Все ясно. Впрочем, по говору мог догадаться. Плохо мне, Лана-Светлана. Как это тебе сказать… ностальгия замучила…
— Все поняла. Садитесь вон за тот столик в уголок к окну, почитайте пока меню, а я к вам через минутку подойду. Что касается ностальгии, у нас от нее есть прекрасное средство.
Он не стал смотреть меню. Он смотрел в окно, в дождь, в снег, и казалось, не видел ни дождя, ни снега, ни редких прохожих. Когда-то он даже и не мечтал побывать во Франции и в Швейцарии. А вот побывал: и в во Франции, и в Швейцарии. Думал ли он, что в Швейцарии и Франции он окажется не праздным туристом, а будет искать свое последнее на Земле счастье и потерпит свое последнее и сокрушительное жизненное поражение.
Он не сразу заметил, когда подошла Лана-Светлана, он уже почти забыл о ней.
— А вот это от ностальгии? – загадочно улыбалась, отвлекла она его от невеселых мыслей.
Он перевел глаза на крошечный расписной подносик, который она держала перед собой: на нем стоял классический русский граненый стакан, наполовину наполненный водкой, рядом пристроилась тарелочка с большим соленым огурцом, вилкой и ножом. Сразу было видно, что огурец был не какой-нибудь баночный венгерский, это был настоящий классический бочковый русский огурец.
— В стоимость обеда это не входит, — с очаровательной улыбкой добавила Лана-Светлана.
Он оглянулся: в дверях из кухни стоял плотный сравнительно молодой мужчина, видимо, хозяин заведения, и сдержанно, но довольно улыбался. Он тоже с легким поклоном улыбнулся ему. И странно: ему стало легче…
Р.s.
«Здравствуй!
Пишу тебе с единственной целью узнать, добрался ли ты до дома и как твое здоровье. При прощании в Лионе на тебе лица не было.
Совсем не понимаю ни жизнь, ни себя.
Перечитывала по несколько раз твои прежние письма, они все сохранены.
Господи, не знаю что писать.
Я рада, что ты есть на свете.
На Троицу я была в церкви.
Служба проходила сначала на французском, а затем на русском языках. Поставила свечу и за твое здравие. Возможно, в эту самую минуту ты тоже еще был в храме, хотя я помню о четырех часах разницы. К тому времени у вас служба наверное уже закончилась, но я предположила, что в такой светлый праздник ты еще был в храме или около него. По крайней мере я чувствовала, что в это время ты тоже был в храме, я словно стояла рядом с тобой.
Утро было теплым, с тихим теплым дождиком.
Я сознательно избегаю тем, касающихся лично нас с тобой. Так легче. Прости…»