Он жил по-прежнему как бы по инерции, но эта инерция была как бы уже другого свойства. Потому что с души упала тяжесть. И душа как бы несколько приподнялась от земли. Он больше не искал смысла жизни для себя.
И еще: из него ушел страх неожиданной смерти. Все в руках Божиих, хотя вера его в Бога была все еще более от ума, чем от сердца. Появилась какая-то уверенность, что он еще нужен на этой земле для какой-то, может, неведомой ему цели. А что касается счастья: значит, он еще не прошел все тернии и испытания, чтобы быть удостоенным счастья. Или он его вообще недостоин, и тщетно его искать, сжигая себя. Или его счастье совсем в другом. Ведь в общем-то не все уж так плохо. Он относительно здоров, несмотря на возраст, многочисленные раны, травмы, контузии… Значит, зачем-то он еще нужен здесь, раз Бог его, всего душевно и телесно исковерканного, еще держит на этой земле. Может, правит его душу? Разве это не счастье!
«Здравствуй!
Я просто тебе пишу. Может, и не нужно все это… Я благодарна тебе за те два месяца счастья. И само ожидание нашей встречи было счастьем. Я столько принесла тебе страданий, а ты меня не просто простил а чуть ли не возвел в ранг святой…
Я благодарна тебе, что ты меня понимаешь. Состояние мужа стабилизировалось, но шансов, что он когда-нибудь встанет на ноги, практически нет. Душевно он очень изменился. На днях, в мой день рождения, он преподнес мне огромный букет цветов (чтобы для меня было сюрпризом, попросил купить соседку)и сказал, что благодарен мне за эти месяцы, что провела с ним в госпитале и дома. И что он хочет сделать мне подарок, если я его, конечно, приму. Он долго собирался со словами, сглатывал спазмы, слезы, а потом сказал: «Я очень ценю твою жертву ради меня, но я больше не хочу тебя мучить. Ты еще молода и не виновата в моей трагедии. Если тебя там еще ждут, я готов отпустить тебя в Россию и дать развод. За мной будет ухаживать двоюродная сестра, которая готова переехать ко мне». От неожиданности я так растерялась, что разрыдалась и бросилась перед ним на колени со словами, что никогда не оставлю его, если он меня не прогонит.
«Чтобы тебе легче было принять решение, я могу тебя прогнать, чтобы это решение исходило не от тебя», — через силу улыбнулся он. Можешь представить, чего стоила ему эта улыбка. – «Я знаю, что мое решение неожиданно для тебя. Потому не прошу немедленного ответа. Но в то же время и не тяни…»
Как-то само собой получилось, что я встала перед ним на колени, словно сказала не я, а кто-то за моей спиной: «Прошу: не прогоняй меня, я твоя верная мужняя жена…». Хотя потом, может, тайно спохватилась, пожалела о сказанном, так я отрубала последние пути к тебе.… Он словно прочитал мои мысли, печально улыбнулся: «Не решай сгоряча, чтобы потом не жалеть, все хорошо обдумай…»
Прости меня и прощай! Если я раньше мечтала стать твоей рабой, но теперь я прежде всего раба Божия Серафима…
Я не прощаюсь с тобой душой, я уверена, что наши души будут рядом, вместе там, наверху. Не так уж долго осталось ждать…»
Кажется, на следующий день после ее крещенья он спросил у нее: знает ли она, в честь кого, в честь какой святой принятое ею имя? Она растерялась: «Нет, не знаю, просто с детства мне почему-то нравилось это имя. Почему-то мне хотелось, чтобы им меня называли».
Он тоже не знал. Ни «Четьи-Минеи», ни «Жития святых» дома у него не было. Посмотрю потом, решил он. А потом была та роковая телеграмма из Лиона, в корне изменившая его и ее жизнь.
И вот сейчас он решил, во что бы то ни стало узнать. Специально поехал в церковь и в приходской библиотеке попросил «Жития Святых» святителя Дмитрия Ростовского:
«Серафима – пламенная (греч.), римская дева.
Во дни страшных гонений, воздвигнутых нечестивыми римскими царями, много верующих пострадали в различных мучениях. В это время в селении Виндене, в доме одной женщины Савины, которая происходила из знатного рода, проживала девица Серафима, антиохийская гражданка.
Игемон Берилл послал своих слуг в дом Савины с приказанием взять святую девицу Серафиму и представить к нему на суд. Блаженная Савина сопротивлялась этому и всем силами старалась не допустить, чтобы посланные взяли девицу. Но святая Серафима скала ей:
«Госпожа моя и мать! Отпусти меня с ними. Ты только усердно молись за меня Богу. Я уповаю на Господа моего Иисуса Христа и верую, что Он придет ко мне и даст мне силы верно послужить ему, хотя я и недостойна сего по грехам моим».
