— Надеюсь, что да… Я смотрела всевозможные календари, они утверждают, что нынешний год — самый благоприятный для зачатия за последние 600 лет. Я хотела бы, чтобы был сын и чтобы он был похож на тебя… Я давно уже поняла, что главное в жизни – это семья и любовь. Если нет этого, все остальное со временем теряет смысл.
Ему хотелось закричать, что он давно понял эту простую и горькую для него истину, но только крепче обнял ее, спрятав лицо в ее волосах.
Потом она лежала у него на плече, разглаживая морщины на его лице.
Он собирался с духом, но в то же время не торопился начать разговор о главном. Ему сейчас и так было хорошо, все вроде бы само собой решалось.
Вдруг она спохватилась:
— А сколько сейчас времени?! Ой, мне нужно бежать, мать забеспокоится.
— Разве ты не останешься?
— Я ее не предупредила. Я ведь для нее по-прежнему маленькая мамина доча, которая обязательно должна ночевать дома. А потом…- она чего-то не договорила. — А завтра я приеду к тебе снова.
— Что — потом? – попытался выяснить он.
— Да так… Потом… Ты проводишь меня до автобусной остановки?
На остановке, когда подошел ее автобус, она на глазах у всех крепко его поцеловала в губы. Когда добралась до дома, позвонила, чтобы не беспокоился. Его приводил в трепет ее голос, похожий на детский шепот.
На другой день после работы он встретил ее, как договорились, на автобусной остановке.
На углу около магазина, куда они зашли купить что-нибудь из продуктов, у бабки, продающей разную огородную снедь, она кроме зелени купила целый кулек семян укропу.
— Во Франции его почему-то не сажают, — пояснила она, — а я его очень люблю. Укроп вообще очень полезная вещь.
«Она собирается сажать укроп во Франции? – невольно подумал он. – Но где? У знакомых, у которых живет?» — попытался он ответить на этот вопрос, но вслух его не задал.
Потом она удивила его тем, что уже дома, раздеваясь в прихожке, увидев подкову на косяке над дверью, спросила
— Ты не можешь мне найти такую же?
— На даче у меня должна быть, — ответил он, и снова хотел спросить, зачем ей подкова, если у нее нет собственного дома и если она приехала к нему, но почему-то не спросил.
Через несколько дней она напомнила о подкове.
На этот раз он не выдержал, спросил:
— А зачем она тебе? Подкову вешают на счастье, чтобы охранять дом? Тебе этой мало? – показал он на подкову над дверью. — Или у тебя во Франции есть другой дом, где ты собираешься сеять укроп? Или ты приехала не ко мне?
— Я приехала навестить мать… И… к тебе… Но я ведь до сих пор не знаю, нужна ли тебе. Ты писал мне шутливые письма, я шутливо тебе отвечала.
— Почему же ты решительно отказываешься у меня ночевать? Ты что-то от меня скрываешь?
— Я думала, что ты уже догадался,
— Ты замужем?
— Да.
— Почему же ты мне по телефону говорила, что живешь у знакомых?
— Я тебе говорила правду в то время, когда ты спрашивал. Но это было давно? Когда я тебе позвонила, как сейчас помню, в холодный осенний дождь из телефонной будки на углу ночных улиц. Мне было тогда очень плохо, и мне кроме тебя было некому звонить. И ты даже не догадался, что в Лионе была еще ночь. А больше ты никогда не спрашивал. А я тебе не говорила, потому что боялась, что сразу от меня отвернешься и не захочешь со мной встретиться. А я очень хотела тебя увидеть. А потом, когда наша переписка зашла уже очень далеко, я уже не знала что делать, думала всю объясню при встрече. Я чувствовала, что ты ждешь от меня какого-то ответа. Мне хотелось закричать: если я тебе нужна, я брошу все и приеду к тебе, потому что в одном из писем проговорился, что живешь уже только по инерции, но незадолго до того я уже вышла замуж. Помимо всего прочего теперь получалось, что я вышла замуж только для того, чтобы получить французское гражданство.
Он долго молчал. Наконец сказал:
— Если ты действительно приехала ко мне, то твое французское замужество для меня не имеет никакого значения.
— Правда?
— Правда.
Она, плача, обняла его:
— Когда я узнала, что ты остался один, во мне что-то перевернулось. Забылись все прежние обиды. Я сразу хотела тебе написать, что если я тебе еще нужна в этой жизни, что если я тебе как-то могу помочь, то я брошу все и приеду. Но я уже была замужем. Я вышла замуж всего за месяц до того, как узнала о смерти твоей жены. А потом: я не знала, как ты к этому отнесешься. Потому, собравшись к тебе, я купила обратный билет. Мой муж все знает о тебе. Не знаю, зачем я это сделала, но когда умерла твоя жена, я сказала ему: «У человека, которого я любила, из-за которого уехала во Францию, чтобы забыть его, умерла жена». «Он сообщил тебе об этом?» «Нет, я прочла об этом в интернете». Больше мы с ним на эту тему не говорили, но что-то изменилось в наших отношениях. «Ты едешь к нему?» – спросил он, когда я перед прошлым Новым годом собралась в Россию. «Нет, навестить родителей. Ты же знаешь, что они у меня совсем старые». «Его ты увидишь?» «Не знаю». «А если он тебя позовет?» «Я не думаю, что он меня позовет. Он довольно известный человек, и у него наверное куча невест, в том числе моложе меня. А скорее всего он уже женился». Тогда он мне заявил, — как он сказал, на всякий случай, — что никогда не даст мне развода… Тогда в новогоднюю ночь я не решилась тебе позвонить: скорее всего ты не один, может, даже с кем-то сейчас решаешь свою судьбу. В новогоднюю ночь многие начинают новую жизнь. И потом долго не решалась позвонить. Позвонила чуть ли не в последний день перед отъездом, но телефон молчал.
