— А дальше? — спросил кто-то из темноты.
— Дальше? — Чернов мягко улыбнулся. — Полезли на правый перевал, промучились еще полсуток, а потом оказалось, что и этот перевал не тот. А тот посередине, снизу его совсем незаметно. Перематерились тогда все. Думали: кончится маршрут, врагами все разойдутся. Я как-то сдерживал. А кончился маршрут — и ничего. Даже адресами обменялись и еще собирались пойти вместе. Жора Турин даже какую-то сентиментальную надпись в моем блокноте оставил. — Чернов полез в карман штормовки, вынул аккуратно завернутый в водонепроницаемый пакет блокнот. — Вот, — показал он Оле Векшиной, и та прочла вслух:
— «В походах легко, когда рядом сильный на выручку товарищ, такой, как ты, Рэм».
Чернов снисходительно улыбнулся.
— Это блокнот с туристскими песнями, — пояснил он. — Я всегда его с собой в походы беру.
— Можно полистать? — осторожно спросила Оля. —Если, конечно, не секрет.
— А что тут секретного, пожалуйста, — улыбнулся Чернов.
— «Мужчину красит порядочность, я рад, что был с вами», — прочитала Оля. —«В веселых и трудных походах по Волыни ты, Рэм, был настоящим мужчиной», «Карпаты были прекрасны еще и потому, что ты был с нами…»
— Не нужно это читать, это все ребята понаписали, —смутился Чернов. — Не нужно этого читать, — извиняющимся тоном повторил он и торопливо перевернул листок. — Песни вот отсюда начинаются.
Оля перелистнула еще несколько страниц:
— Спойте, пожалуйста, вот эту!
— А-а, хорошая песня, — заглянул в блокнот он. — Я ее тоже очень люблю. Она где-то у чукотских геологов родилась. — Он взял в руки гитару:
Сырая тяжесть в сапогах,
Роса на карабине.
Кругом тайга, одна тайга —
И мы посередине.
Саша Сафронов осторожно подпел из темноты. Чернов ободряюще закивал, предлагая поддержать его:
Письма не жди, письма не жди,
Дороги опустели.
Идут дожди, одни дожди
Четвертую неделю.
И десять лет, и двадцать лет,
И нет конца и края —
Олений след, медвежий след
Вдоль берега петляет…
И как-то даже немного тревожно стало у веселого южного, к тому же в соседстве с яркими электрическими фонарями предпоходного костра, ночь сразу еще плотнее и глуше окружила собой трепещущее пламя, кто-то даже невольно поежился под штормовкой и подсел ближе к огню, и может, только отзвуки музыки, иногда доносящейся с танцевальной площадки, не давали в полную меру представить себя у сурового таежного костра: кругом студеная северная ночь, ненастье.
Чуть в сторонке, обнявшись, под одной штормовкой сидела уже ставшая неразлучной троица — Рая Пояркова, Майя Круглянская и Люба Денисова, задумчиво смотрели в пламя костра.
— А что вас тянет в такие походы? — словно очнувшись от сурового северного наваждения, смущаясь, спросила Люба Денисова, когда Чернов перестал петь и у костра воцарилось молчание. — У вас, наверное, есть прекрасная возможность иначе отдохнуть, — еще больше смутившись, добавила она. — Нам вот, большинству здесь, всучили в месткомах путевочки, а вам…
— А вам разве такой отдых не нравится? — улыбнулся Чернов.
— Почему не нравится, — уклончиво ответила Люба. —Просто не совсем привычно. А некоторым и не нравится. Палатка, тушенка, тащи на себе рюкзак. Не всем ведь это по здоровью… Но вы не ответили на мой вопрос. Что вас тянет в горы? — все так же смущаясь, но настойчиво повторила она.
— Понимаете, Люба, это в нескольких словах трудно объяснить. — Чернов отложил в сторону гитару. — Вот к концу похода поймете сами. Впрочем, такой поход еще мало дает. Он уже по пробитым тропам. Но все равно для вас он первый, потому важный. Меня же тянут более трудные маршруты. Это просто по случайности я оказался тут. Неожиданно распалась группа, с которой я должен был идти на Саяны, и, чтобы не терять сезон, я взял в месткоме первую попавшуюся путевку. Мне чужды загаженные пляжи. Я ненавижу Сочи. Понимаете, в таких дорогах глубже познаешь себя, что ли. Может, потому самые памятные походы — это самые трудные… — Он снова улыбнулся, взял гитару, давая этим понять, что дальше объяснять нет смысла.
Люба вздохнула, поправила сползшую с плеча штормовку, ее не хватало на троих, и снова из темноты были видны одни только глаза.
— А вы, Валерий Константинович? — спросила она Новосельцева.
— Я? — неохотно откликнулся тот и стал протирать свои роговые очки, — Разумеется, я случайно… Можно сказать, жертва служебного товарищества и, может быть, ложной обязательности, — усмехнулся он. — Уговорил мой коллега, заведующий нашей лабораторией. «И божественно отдохнем, — говорит, — и время не потеряем: кое о чем там покумекаем, кое-какие наши орешки разгрызем. Горы, они невероятно прочищают мозги». Словом, вот так же, как сейчас Рэм Иванович, почти стихами о горах говорил, — опять усмехнулся Новосельцев. — В прошлом он альпинист. Ему захотелось вспомнить молодость. А возраст уже преклонный, один не решался. Вот и уговорил меня. А перед самым отъездом с инфарктом попал в больницу. «Ну что, — говорит, — вы будете из-за меня отпуск себе портить. Езжайте! Не пожалеете! Я буду рад, если вы приобщитесь к горам. И мне будет легче, если вы будете там… Потом расскажете…»
Какая наивная вещь…
Очень хорошо расписано. Рекомендуется всем, особенно многим коммерческим клубам, водящим «караваны». И главная причина прослеживается, но так и не раскрыта, почему же помощи не было…
Сильная повесть. До прочтения, смотря на годы был как бы равнодушен, мыл давно это было, в другой стране, другие люди, но т.к. собираюсь на 30-й решил для профилактики прочитать. В итоге чуть не орал при прочтении и слезы наворачивались, и ощущение что это всё вчера было(
Люди оставайтесь людьми!
Судить конечно сложно, правильнее делать выводы на будущее.
Очень давно, в другой стране, с другими людьми участвовал в тяжелых спасработах. Группа была спортивная, не коммерческая. Но пострадавшего я едва знал. И у меня, пожалуй, не было особого сострадания. Наверно, даже совсем не было. Скорее, было именно равнодушие. При этом было абсолютное понимание, что мы должны вытащить парня. Правда, жизнью мы не рисковали, только здоровьем, просто была очень тяжелая многодневная работа. Никаких сомнений в необходимости этой работы ни у кого не возникало. Думаю, что и риск для жизни не особо бы повлиял на общий настрой.
Парня вытащили.
Так что думаю, дело не в равнодушии, а в зашитых в мозг установках, как правильно, и как неправильно.
Написано здорово,так что становится страшно до чертиков .В походах всякое бывало, но всегда знаешь с кем идёшь,и что с собой тащишь…я всегда был за доктора хотя медицинского образования не имею ,но тащил с собой всё что считал нужным. И конечно подготовка, все готовились к походу…ибо мы ходили туда откуда можно не вернутся, вообще…
Тронуло до слез, хожу Акту, к Белухе и к Кайласу. Ситуации разные бывали, горы и природа, я считаю, выявляют то, какая у человека сердцевина. Маски спадают, шелуха облетает… слушать надо свое сердце, свою душу-тебе с ними потом жить… или нежить. Благодарю за сильное произведение Автора