Костер потухал, около него становилось свежо, но больше дров не подкладывали — было уже поздно. Лысый человек лет пятидесяти пяти, в когда-то модном болоньевом плаще напряженно смотрел в огонь, думал какую-то нелегкую думу, подбрасывая в рдеющие угли несгоревшие концы сучьев, и снова напряженно смотрел в пламя.
— Ну а вы, Алексей Федотович, решились? — спросила его Люба.
— Да и не знаю, — растерянно улыбнулся лысый человек.
— Как вы, так и мы, — продолжала Люба.
— Решайтесь, решайтесь, — посоветовал Чернов. —Потом не будете жалеть.
— Да какой я турист! — виновато улыбнулся лысый человек, — И желудок у меня не походный, гастрит…
— В чем дело, Алексей Федотович? — наигранно-возмущенно воскликнул Валерий Сердюк. — У нас же свой повар! — хлопнул он по плечу молчавшего у костра Игоря Коляду. — Как в лучших домах Парижа и Лондона! Бифштекс по-английски — пожалуйста!.. Ах, не желаете? Ах, вы манную кашу со сгущенкой — пожалуйста!..
У костра засмеялись.
— Ну что, шеф-повар, обещаем в походе Алексею Федотовичу диетстол? — снова хлопнул Коляду по спине Сердюк. — Ну что молчишь? Боишься, что он у тебя в походе девочек отобьет?
У костра снова засмеялись.
— Обещаем… — еще больше смутился Коляда и под предлогом поднести дров отошел от костра.
— Да ничего сложного тут нет, — продолжал Чернов. — Груз небольшой. По пути приюты. Всего несколько палаточных ночевок. Да мы поможем, если что.
— Решайтесь, — строго откликнулся доселе молчавший Саша Сафронов. — Так или иначе. Больше тянуть нельзя. Нам нужно твердо знать, сколько палаток, спальников, продуктов взять. И так затянули.
— Ну тогда я останусь на базе, — торопливо согласился Алексей Федотович. — Чтобы никому не быть обузой.
— А зря, зря, — покачал головой Чернов.
— А может, рискнем, а, Наталья Павловна? — засмеялся Алексей Федотович, повернувшись к миловидной полной женщине лет пятидесяти. — Может, тряхнем стариной?
— А что, если вы пойдете, и я, может, решусь, — неожиданно серьезно откликнулась она на его шутку.
— Вы что, серьезно? — удивленно поднял на нее глаза Алексей Федотович.
— А почему бы и нет? — повела она плечами. — А чем мы хуже молодых! Я думаю, что некоторых мы и выносливее. Если вы пойдете, то и я пойду.
Все смотрели на нее с удивлением. Дело в том, что она еще сразу по приезде решительно заявила, что ни в какой поход не пойдет и останется на базе. И потом, когда составлялся окончательный список собравшихся в поход, с улыбкой отмахнулась и сегодня на прощальный костер пришла лишь в роли провожающей.
— Ну молодец, Наталья Павловна! — захлопала в ладоши Люба. — Ну молодец! Ну и шутница!
— А я не шучу. Я вполне серьезно, — сказала Наталья Павловна.
— На самом деле серьезно? — настороженно переспросил Саша Сафронов.
— На самом деле.
Алексей Федотович удивленно смотрел на нее.
— А что, тогда и я, пожалуй, иду, — решительно потер он ладонью вдруг вспотевшую лысину.
— Чтобы только твердо, — напомнил, кажется, не вполне довольный оборотом дела Саша Сафронов. — Чтобы снова не передумывать.
— Ну, тогда — твердо, — отчаянно махнул рукой Алексей Федотович.
— Одеваться надо только потеплее, — почему-то хмуро отозвался Виктор Ряженцев. — А то многие собрались, как на пляж.
— Да я все возьму, что только у меня есть, — торопливо согласился Алексей Федотович, он принял реплику на свой счет.
— Да, одеться, конечно, всем нужно не то чтобы теплее, а попоходнее, — согласился Чернов.
— Кто знал?! — возмутилась Люба. — Всучили путевки, ничего не объяснили. Я вон трое туфель привезла.
— Ничего, все хорошо будет, — успокоил ее Чернов. —Может, немного пошмыгаете носом — и все.
2
Шлось легко. Переходы были небольшие, с погодой везло, и даже у самых сомневающихся ранее, идти или не идти в поход, всякие опасения постепенно рассеялись.
Несмотря на запрет, почти все мужчины умудрились спрятать в рюкзаки хотя бы по бутылочке, по две, и по вечерам про счастье трудных дорог, про грозные вершины и коварные перекаты, про суровую тундру, про одиноких мужчин и неверных женщин пелось особенно хорошо. Костер в очередной раз сгущал пространство вокруг шелестящего пламени в тесный круг — как, наверное, в древние времена, все, кто пел и не пел, завороженно смотрели в него.
И все было хорошо. И даже то, что пошли в поход Алексей Федотович и Наталья Павловна, было хорошо. Было над кем подтрунивать у костра да и в пути, когда на подъемах он трогательно помогал Наталье Павловне нести рюкзак и от напряжения у него потела и багровела лысина. За глаза кое-кто даже стал называть их Ромео и Джульеттой…
Любопытна жизнь вот таких временных коллективов: жили люди чуть ли не в разных концах страны, ничего не зная друг о друге, и через две недели снова разлетятся по своим заботам, радостям и невзгодам, но уже сложилась какая-то особая, присущая только этому коллективу жизнь, со своими, только ей свойственными особенностями, странностями. Еще в первый день пути, впрочем, еще на базе в группе образовалось несколько маленьких групп, своеобразных центров притяжения, как явных, так и тайных. Всеобщим центром, конечно, был Рэм Иванович Чернов. Со стороны трудно было понять, больше приятна или обременительна для него эта роль: он то и дело отвечал на какие-то вопросы, кому-то подсказал, как, например, уложить рюкзак, как экономить силы на подъеме, как правильно ставить ногу на мокром травянистом склоне. Узкий круг Чернова составляла, конечно, «технократия», но временами, особенно по вечерам, у костра он притягивал к себе почти всех. Несколько человек, в основном, студенты, сгруппировались около Саши с Олей, особняком держалась неразлучная троица: Рая Пояркова, Майя Круглянская и Люба Денисова, у каждой были дети, и им было о чем поговорить, они тоже восторгались прекрасными пейзажами, но все же чаще их разговоры крутились вокруг детских болезней, ушедших в недалекое прошлое пеленок и распашонок. Где-нибудь около них, преимущественно молча, шла Наталья Павловна, только изредка вступая в разговор.
Какая наивная вещь…
Очень хорошо расписано. Рекомендуется всем, особенно многим коммерческим клубам, водящим «караваны». И главная причина прослеживается, но так и не раскрыта, почему же помощи не было…
Сильная повесть. До прочтения, смотря на годы был как бы равнодушен, мыл давно это было, в другой стране, другие люди, но т.к. собираюсь на 30-й решил для профилактики прочитать. В итоге чуть не орал при прочтении и слезы наворачивались, и ощущение что это всё вчера было(
Люди оставайтесь людьми!
Судить конечно сложно, правильнее делать выводы на будущее.
Очень давно, в другой стране, с другими людьми участвовал в тяжелых спасработах. Группа была спортивная, не коммерческая. Но пострадавшего я едва знал. И у меня, пожалуй, не было особого сострадания. Наверно, даже совсем не было. Скорее, было именно равнодушие. При этом было абсолютное понимание, что мы должны вытащить парня. Правда, жизнью мы не рисковали, только здоровьем, просто была очень тяжелая многодневная работа. Никаких сомнений в необходимости этой работы ни у кого не возникало. Думаю, что и риск для жизни не особо бы повлиял на общий настрой.
Парня вытащили.
Так что думаю, дело не в равнодушии, а в зашитых в мозг установках, как правильно, и как неправильно.
Написано здорово,так что становится страшно до чертиков .В походах всякое бывало, но всегда знаешь с кем идёшь,и что с собой тащишь…я всегда был за доктора хотя медицинского образования не имею ,но тащил с собой всё что считал нужным. И конечно подготовка, все готовились к походу…ибо мы ходили туда откуда можно не вернутся, вообще…
Тронуло до слез, хожу Акту, к Белухе и к Кайласу. Ситуации разные бывали, горы и природа, я считаю, выявляют то, какая у человека сердцевина. Маски спадают, шелуха облетает… слушать надо свое сердце, свою душу-тебе с ними потом жить… или нежить. Благодарю за сильное произведение Автора