Повесть «У перевала»

Особую группу, иногда неприятно галдящую, составляла сопливая молодежь, все те же Валеры да Рустики. Они только что вылезли из коротких штанов, им только бы поорать, помять друг другу бока. На привалах они обязательно умудрялись что-нибудь забыть, к тому же получилось, что в группе им почти не оказалось ровесниц, а которые были, смотрели на них как еще на детей, и они плелись в длинной, сковывающей их цепочке людей, мучаясь от скуки и неизвестности, куда приложить силы: то начинали вопить во все горло, то без всякой надобности ломали дерево, то выматерятся вслух, а ночью нечаянно подожгут палатку.

От одной группы к другой неприкаянно бродил, блестя своей постоянно потеющей лысиной, Алексей Федотович, молча слушал умствующую «технократию», иногда приструнивал совсем уж распустившуюся молодежь, но все чаще и чаще его можно было увидеть около Натальи Павловны, и удивительного в этом ничего не было: они были близки по возрасту и оба одиноки.

Не обошлось и без по-настоящему амурных историй. Так уж получилось, что Виктор Ряженцев еще у прощального костра на базе как-то сразу очутился рядом с Ириной Болдыревой. Ира была симпатична, общительна, ей было под тридцать, а ему немного за тридцать. Она была то ли еще не замужем, то ли уже не замужем, а он был убежденный холостяк. По вечерам они надолго отлучались от костра и особых секретов из этого ни от кого не делали. Женатый Валерий Сердюк вдруг воспылал страстью к замужней Майе Круглянской. Сначала он, уверенный в успехе, попер напролом, но у него ничего не вышло, и он, как кот, обжегшийся на горячем молоке, но знающий, что оно рано или поздно остынет, кругами, облизываясь, мягко мурлыкал вокруг нее. Делал он это нарочито на показуху, шутливо, с ужимками, словом, ломая комедию, и, может, потому это и не выглядело так пошло.

А технократу Геннадию Петренко явно нравилась студентка Нина Логачева. Он не афишировал, но и не скрывал этого и оказывал ей всяческое внимание. Да это трудно было не делать. Нина, несомненно, была самой красивой девушкой в группе. Петренко рассказывал ей веселые истории, на привалах незаметно от других и зачастую от нее самой перекладывал себе в рюкзак часть ее груза, на ночь давал сухие и теплые носки. Так что, скорее, это было джентльменство, чем ухаживание.

Так они и шли от привала к привалу, с погодой им по-прежнему везло, правда, иногда перепадали небольшие дожди, но можно считать, что они только давали возможность кавалерам лишний раз проявить свое внимание.

Особенно всем запомнилась вторая дневка. Может быть, потому, что она была не под крышей, не на приюте. Палатки стояли на небольшой поляне у гремучего ручья, вниз и вдаль уходила широкая долина, позади палаток вверх по склону, куда предстояло идти, среди навалов камня рассыпались ели и пихты, а за ними громоздились скалы, а еще дальше и выше холодно мерцали снега.

Особенно прекрасный открывался вид, если вернуться по тропе метров на восемьсот назад, где вчера был последний привал. Так хорошо было место, что утром перед завтраком Саша Сафронов подошел к Рэму Ивановичу Чернову:

— Будь моя воля, я бы для дневки выбрал то место. И поляна красивее, и обзор лучше. Видимо, когда прокладывали маршрут, где ночь застала, там и запланировали дневку.

Чернов огляделся, задумался.

— Нет, Саша, человек, прокладывающий маршрут, был, видимо, опытным туристом. И, на мой взгляд, он поступил правильно, выбрав место для дневки здесь.

— Почему?

— Ну, во-первых, сходить на ту поляну и отсюда недалеко, на дневке это даже приятно. А во-вторых, ты заметил, долина там открыта к морю, на запад, и какой там ветер был. А если ненастье — там, наверное, и на ногах не устоишь. И спрятаться толком негде от ветра. Это одно. Второе — лес там молодой, сухостоя почти нет. А на дневке, как правило, нужно много дров. И третье. На дневке люди обычно немного расслабляются, идти после нее в первый день трудно, и переход поэтому делают обычно небольшой. А оттуда на целый километр, не просто километр — а кручи, — дальше к перевалу, а ведь завтра почти до него надо идти.

— Но тогда бы я поставил палатки вон туда, метров на триста выше по ручью. Та поляна склоном на восток и совсем защищена от западных ветров.

— А вот в этом ты, пожалуй, прав, — в свою очередь, согласился Чернов. — Это хорошо, что ты не бездумно идешь по маршруту, а анализируешь. Так из тебя может получиться настоящий турист.

Дежурила у костра в этот день молодежь, но без Игоря Коляды, Саша это сделал специально — по совету Чернова: не беда, если запоздают с завтраком, с обедом — зато будет наука на самостоятельность. Но все же для подкрепления в число дежурных он назначил Нину Логачеву. Поэтому она встала рано и уже несла воду от ручья, прогнувшись под тяжестью полного ведра.