Михаил Чванов

Повесть «Лестница в небо»

Снова включил фонарь. Слабое желтое пятно уперлось в стену. Это пятно показалось мне зловещим и отвратительным, оно ничуть не походило на солнечный свет и только подчеркивало мою обреченность. Я выключил фонарь. К тому же надо было экономить свет. Я все-таки на что-то еще надеялся.

Мысленно пересек эту сотню метров камня. Мимо, словно на экране, медленно проплывали мертвые, изрезанные промозглыми трещинами толщи известняка, а там, на самом верху, из теплых щелей тянулась к солнцу трава. Я видел бесшумно шуршащую листву осин, большие, почему-то синие облака и полынь на речном обрыве.

И я вспомнил красный осиновый лист, что лежал у меня в кармане.

*   *   *

Я подобрал его около Медвежьей пещеры — еще несколько лет назад. В тот день мы пытались проникнуть в неисследованную часть пещеры через трубу в потолке над Черным колодцем. Из этой трубы в колодец время от времени сыпались камни.

Обвязавшись веревкой, я на несколько метров спустился в колодец, чтобы оттуда, по противоположной стене начать подъем. Честно говоря, лезть в эту трубу не хотелось. Мы только что поднялись от подземной реки. Весь день ползали по ее скользким берегам-стенам, глохли от ее рева, я очень устал, а иногда приходит такая минута, — то ли от долгого пребывания в глубине Земли, то ли от нервного перенапряжения, — когда все становится противным: и тишина, и слякоть, и шорох капель. Вероятно, я был близок к этому состоянию, скорее всего — у меня начинался приступ клаустрофобии*, странной и до конца еще не изученной пещерной болезни.

Я больше не доверял камню. С отвращением брался за уступ, и камни были непослушными, мертвыми под окоченевшими пальцами. Ржавые и прогнившие от сырости, они отваливались от стен. Я не мог найти точку опоры и, все больше теряясь, один за другим бросал их через плечо в колодец, они колотились о стены, рассыпались и долго и гулко гремели по уступам. Ноги и руки мелко дрожали.

Но потом все-таки появилось какое-то внутреннее тепло. Оно пришло, может быть, от веревки, которая туго обхватывала мою грудь и связывала меня с товарищами. Я не видел их, но чувствовал их креп- кие руки на другом конце ее. Я брался за очередной уступ и думал, что

 

 

* К л а у с т р о ф о б и я   —   патологическая   боязнь   замкнутого пространства.

вот этот камень до меня еще никто не трогал. Камни по-прежнему сыпались из-под рук, но я больше не испытывал к ним отвращения.

Наконец достиг горловины трубы. Еще немного — и буду там. Но никак не находил щели, за которую можно было бы надежно зацепиться. Посветил вверх: ход продолжается. Но на языке глины, что плыла мне навстречу, лежали глыбы недавнего обвала. Стоило пошевелиться, они вместе с глиной подвигались вперед и грозили сбросить меня в колодец.

Если бы у меня был хотя бы один крюк! Я вытянул у ребят уже много веревки, и, если сорвусь, они ничем не смогут мне помочь…

— Ну, как там? — спросил из темноты Степаныч.

— Ход продолжается.

— Что он из себя представляет?

— Сухая земля. На ней камни. Живые камни.

— Какой потолок?

— Сколько вижу, висящие камни.

— Надежно держитесь?

— Не помешал бы крюк.

Несколько минут тишины.

— Думаю, что вам нужно вернуться. От нашей страховки нет никакого толка.

— Жалко оставлять, ведь там почти наверняка продолжение пещеры.

— Завтра придем снова, с крючьями.

— Но ведь утром с поисковой группой я уплываю дальше, — сказал я неуверенно.

— Да, я совсем забыл об этом.

Он молчал. Вниз сыпались земля и крошки камня.

— Ну что ж, решайте сами, — наконец сказал Степаныч.

И эта неуверенность передалась мне.  Словно  я остался один. Веревка снова стала просто грязной и мокрой веревкой, которая только стесняла мои движения и тянула своей тяжестью в колодец. Если бы он сказал «Продолжайте!», я бы, наверное, уверенно пошел вперед, но он сказал: «Решайте сами». И ко мне вернулся страх.

Так еще и не решив, что делать, я попытался понадежнее укрепиться на уступе. Вдруг камень, за который я держался, отвалился от стены. Схватился за второй — он тоже поплыл вниз, третий тоже… Хорошо, что ноги надежно стояли в щели. Я чудом удержался и трясущимся телом прижался к грязной стене. В лицо сверху мне сыпалась глина. Закрыв глаза, слушал, как камни со свистом пролетали мимо и взрывались об уступы на мелкие кусочки.

4 комментария

  1. Как все хрупко в этом мире, как и сама жизнь. Человек принимает этот дар Божий, ценит его, но… не бережет. Царство Аида. Пропасть. От одного слова содрогнешься. Реальность тяготит. Давят тяжелые мысли. Будет ли еще в твоей жизни та тропа, умытая росой, светлые березовые перелески…
    «Лестница в небо», рассказ М.А.Чванова Читаешь и все ощущаешь настолько реально и зримо! Страх и боль, радость и тихая грусть. И такой наплыв эмоций!!!
    В тот год мы проводили мероприятия «Аксаковские дни на Борской земле» (в Самарской обл.) Случайно, в Управлении культуры у А.В.Репина увидела книгу Михаила Андреевича Чванова «Вверх по реке времени» .Когда я прочла ее, то поняла, какой бесценный подарок я получила! Какого открыла для себя чудесного, талантливого писателя, теплой и сострадательной души и большого мужества человека!
    Спасибо Вам, уважаемый Михаил Андреевич, за ваше бесценные писательские труды, за все благоугодные деяния, во славу и возрождение России нашей.
    А что печально для меня, все это я могла бы тогда сказать Вам лично. Но не подошла, смутил мой ранг простого читателя. Но я надеюсь, что эта встреча все же состоится. Пусть Господь хранит вас на всех путях ваших, Михаил Андреевич!

  2. Как случилось, что неисповедимыми путями я пришла к этому писателю? Низкий вам поклон, Михаил, за эту повесть…Читала медленно, растягивая почти осязаемое удовольствие.

  3. Низкий Вам поклон Михаил!
    Благодоря Вам мы сейчас ползаем в пещеры быстро, комфортно, а главное безопасно. Был и не раз в Сумгане. Очень интересное описание Ваших трудов в пещере. Когда я рассказываю новичкам как изначально проводились работы по съёмке и освоению пещер, через какие трудности проходили те ребята в шестидесятых, они верят с трудом. Долгих лет счастливой и интересной Вам жизни!

Leave a Comment

Ваш адрес email не будет опубликован.

Top