Рудик молчал. Видимо, не знал, что ответить. Вверху, в темноте, слабо позванивала лестница. Бобров все еще не поднялся.
— Но что же тогда делать? — вдруг спросил Володя. До этого он стоял у стены, не вмешиваясь в разговор.
— Как что? — переспросил Толя.
— Я во многом с тобой согласен, но все-таки: что же тогда делать? Мы, спелеологи, ведь тоже имеем какое-то отношение к науке. И наши результаты тоже могут быть использованы в целях войны. Кстати, в Соединенных Штатах Америки это уже пытались сделать. Что же нам тогда делать? Сложить руки и сидеть? И всем ученым мира — сложить руки и сидеть, что-то вроде сидячей забастовки? Потому что в принципе любое исследование может быть использовано в целях войны. Кстати, ты ведь идешь вместе с нами, значит, ты тоже причастен к науке? Значит, это относится и к тебе? Так?
— Так.
— Где же тогда выход, по-твоему? И зачем ты идешь вместе с нами?
— Да, ты повернул все очень неожиданно. Нужно подумать.
— Сколько ни думай, ничего не придумаешь. Это тупик. Ты прав, говоря о вине ученых, о Холле, но, как ни парадоксально, выход не в бегстве от науки, а наоборот, в как можно более стремительном ее развитии, хотя при этом неизбежно, что, может быть, где-нибудь уже завтра, если не сегодня в головах придаточных ремней от войны к науке родится новое, еще более страшное, чем атомная бомба, оружие. Ты вот говорил, ссылаясь на Холла, что наиболее острые проблемы планеты — войны, расизм, болезни, бедность — нуждаются в первую очередь в решениях политических, а не научных. Да, это так. Но ты согласись, что прогресс науки прямо влияет на прогресс политики, на социальный прогресс, Стремительный взлет механики и техники в XVII—XIX веках способствовал бурному развитию промышленности, что в конце концов привело к победе капитализма. Для своего времени это был несомненный социальный прогресс. Но этот прогресс в то же время довел до конечного обнаженного совершенства испокон тащащийся за человечеством порок — войну, которая много веков казалась ему страшным, но все-таки красивым и даже возвышенным праздником, подвигом. Капитализм — эпоха грязных многолетних изнурительных мировых войн — снял с нее эту сентиментальную вуаль. Люди наконец увидели войну такой, как она есть, без пошлых романтических шор — и это тоже социальный прогресс, потому что это еще один шаг к полному отрицанию войны человечеством. Но трагизм сегодняшнего положения планеты в том, что наука развивается очень быстро, а инерция человеческого мышления все еще огромна. Прогресс человеческого мышления отстал от прогресса науки на несколько веков. И сейчас нужно решительно менять саму систему мышления. Пора наконец усвоить, что всякая мысль о возможности разрешения споров путем войны — дикий пережиток до атомной эпохи. Многое другое, впрочем, тоже, но самое страшное — это. А инерцию человеческого мышления может уничтожить только еще более стремительно развивающаяся наука. Даже если уже где-то завтра в секретных центрах войны родится новое, более страшное оружие. Даже, может быть, в этом своеобразный прогресс. У кого-то из политиков я наткнулся на строки, которые вселили в меня надежду. К сожалению, сейчас я не смогу привести их дословно, но смысл их в том, что при стремительно развивающихся средствах войны в скором будущем наступит время, когда человечеству нужно будет прожить как-то без войн определенный трагический отрезок времени, пока средства уничтожения не станут такими страшными, что практически война уже будет невозможна.
Так вот, сейчас мы как раз и переживаем этот трагический отрезок времени.
* * *
Как-то проснулись от непонятного свиста, шипения, рева. Ничего подобного раньше ни на Земле, ни в глубинах Земли не приходилось слышать.
Зверь? Но даже детям известно, что уже давно никакие звери в пещерах не живут.
Поток воды или воздуха? Но тогда звуки имели бы какую-нибудь последовательность. А это дикий хаос: шипенье… свист… вдруг оборвался… тишина… снова шорох… — и раздирающий уши рев.
Недоуменно смотрим друг на друга. Таинственные шаги несколько дней назад? Мы так и не смогли выяснить их причину и решили, что это галлюцинации. Может быть, этот рев и те шаги имеют одну и ту же природу?
Минута, вторая, третья… девятая…
Странный, чередующийся рев не прекращается. Что делать?
— Пойдем все-таки посмотрим, что там, — говорит Аксенов.
Осторожно приоткрыли палатку, осмотрелись. Тщательно просвечивая вокруг себя, пошли вдоль стены навстречу непонятным звукам.
Фонари выхватили из темноты на полу странный продолговатый предмет. Помню, что вчера ничего подобного здесь не было.
Как все хрупко в этом мире, как и сама жизнь. Человек принимает этот дар Божий, ценит его, но… не бережет. Царство Аида. Пропасть. От одного слова содрогнешься. Реальность тяготит. Давят тяжелые мысли. Будет ли еще в твоей жизни та тропа, умытая росой, светлые березовые перелески…
«Лестница в небо», рассказ М.А.Чванова Читаешь и все ощущаешь настолько реально и зримо! Страх и боль, радость и тихая грусть. И такой наплыв эмоций!!!
В тот год мы проводили мероприятия «Аксаковские дни на Борской земле» (в Самарской обл.) Случайно, в Управлении культуры у А.В.Репина увидела книгу Михаила Андреевича Чванова «Вверх по реке времени» .Когда я прочла ее, то поняла, какой бесценный подарок я получила! Какого открыла для себя чудесного, талантливого писателя, теплой и сострадательной души и большого мужества человека!
Спасибо Вам, уважаемый Михаил Андреевич, за ваше бесценные писательские труды, за все благоугодные деяния, во славу и возрождение России нашей.
А что печально для меня, все это я могла бы тогда сказать Вам лично. Но не подошла, смутил мой ранг простого читателя. Но я надеюсь, что эта встреча все же состоится. Пусть Господь хранит вас на всех путях ваших, Михаил Андреевич!
Как случилось, что неисповедимыми путями я пришла к этому писателю? Низкий вам поклон, Михаил, за эту повесть…Читала медленно, растягивая почти осязаемое удовольствие.
Низкий Вам поклон Михаил!
Благодоря Вам мы сейчас ползаем в пещеры быстро, комфортно, а главное безопасно. Был и не раз в Сумгане. Очень интересное описание Ваших трудов в пещере. Когда я рассказываю новичкам как изначально проводились работы по съёмке и освоению пещер, через какие трудности проходили те ребята в шестидесятых, они верят с трудом. Долгих лет счастливой и интересной Вам жизни!
Спасибо