Повесть «Лестница в небо»

Осторожно подходим с двух сторон. Вдруг Аксенов расслабленно опустился на колени. А через несколько секунд и мы с Володей повалились в неудержимом смехе. Из палатки выскочил удивленный, ничего не понимающий Рудик.

На куске брезента в своем спальнике спокойно спал Боря. Ночью ему стало жарко в палатке (в панике мы не заметили, что нас в палатке только четверо), и его хилый храп мощным грохотом отдавался в высоких сводах.

* * *

Уходим все дальше в глубь Земли.

Первый колодец, по которому надеемся попасть к гудящей далеко внизу реке, — Туманный. Лучи фонарей не могут пробить толщу холодного тумана, поднимающегося из него, и мы не знаем, что ждет нас там. Даже не видно противоположной стены колодца. В туман звонкой россыпью падает ручей.

По наклонному, отшлифованному водой желобу подобрались к обрыву. Странно: камни, брошенные вдоль стены, почти тут же шлепаются в воду. Камни же, отброшенные чуть дальше к центру колодца, не задевают за стены и падают далеко внизу.

По веревке прохожу остаток желоба.

Карниз…

Ложусь в струю водопада. Веревку начинают медленно отпускать. Скребусь ботинками, животом по ледяным уступам…

Вдруг выше колен оказываюсь в воде, хотя водопад гудит дальше…

— Какое-то озеро прямо в середине колодца. Пока ничего не могу понять.

Осторожно иду по воде вдоль стены…

— Ну что?

— Обыкновенный уступ с водобойным котлом. В него и попадали камни.

Перешагнул за уступ — стена сразу куда-то провалилась. Попытался оглядеться, но луч фонаря безнадежно тонул в тумане. Кругом, куда ни светил, была пустота. Густо шевелящаяся серая пустота, и я висел на тонкой струне веревки в этой ледяной пустоте.

Вода барабанит по каске…

Сочится по лицу, по рукам…

Все больше намокает, леденеет спина…

Веревка начинает вращаться. Все быстрее. Наконец вроде бы остановилась… Нет, вращается в обратную сторону… Пытаюсь остановить вращение резкими рывками тела. Ничего не получается. Только совсем перепутались обе — основная и страховочная — веревки. Видимо, они где-то застряли в щели, потому что я больше, кажется, не спускаюсь.

Кричу, чтобы тянули вверх. Но в ответ только шелестящая тишина.

Снова кричу. И опять лишь летел навстречу серый туман. Что они, не слышат?

— О-го-го!

— Володя!

— Коля!

— О-го-го!

Стало страшно. Словно веревка была последней нитью, связывающей меня с Землей. Словно все твердое вместе с Землей унеслось в бесконечность. И из этой бесконечности сыпался ледяной дождь…

Двадцать минут… Полчаса… Час…

Все так же сеется из пустоты мертвый дождь. Он пронизывает меня насквозь и уносится дальше. В конце концов начинает казаться, что веревка давно лопнула, и я лечу с ее обрывком где-то в пустоте Вселенной. Силы совсем покидают меня. Но я все еще пытаюсь вернуться в реальность. Запрокидываю назад голову.

— Какого черта вы не тянете?

В ответ равнодушно и холодно шумит мертвый дождь.

— Какого черта вы молчите?

Водопад забивает рот ледяной водой. Вишу под ним и пустоте безжизненной тряпичной куклой. Обо мне забыли.

Перед глазами начинают сыпаться зеленые искры. Бесшумными стремительными потоками они проносятся мимо меня вместе с дождем. И сам дождь теперь какой-то зеленый и немного оранжевый. Капли его стали твердыми и искрящимися изнутри.

Я попал в метеоритный поток.

Я лечу навстречу ему и знаю, что мне уже никогда больше не вернуться на Землю. Я вырвался из ее притяжения и несусь неизвестно куда по неведомой мне орбите.

* * *

— Какого черта вы не тянули? — шепчу я. Меня душит бешенство, но кричать нет сил. На четвереньках стою на краю колодца, меня только что вытянули из-под водопада. — Какого черта вы столько возились?

Они молчат. Печально и чуть укоризненно смотрят на меня. Их молчание бесит меня еще больше.

— Что молчите? Боялись промокнуть? Или, может, вам уже захотелось на Землю? Так никого я сюда силой не тащил. Что молчите? Бегите на Землю! Что уставились, как на покойника?

Они молчат. Им даже нечего сказать в ответ.

— А ну вас к черту!

В отчаянии опускаю голову в колени. Одиночество и холод перехватывают горло, хотя рядом со мной самые близкие люди.

Они начинают молча стаскивать с меня мокрую одежду. В несколько рук делают массаж.

«К черту все! — думаю я. — К черту все! Теперь я понял, что вы всегда были чужими. Просто я обманывал себя».

Одевают в сухое. Дают в руки термос.

Чай — словно расплавленный воск. Отрываю губы от пустого термоса и вдруг вижу: все жадно смотрят на термос, все такие же мокрые, как и я. И всех бьет такой же тяжелый озноб.