Повесть «Лестница в небо»

Но ребятам сразу не сказал об этом. С трудом дотянул до полудня. К нам с Толей подплыли Володя с Аксеновым.

— Мы  нашли  небольшую  площадку.   Неплохая.   С  нее можно попытаться подняться  наверх.  Можно  на  ней и  переночевать, — говорит Володя.

— Все! — обрываю  я. —   Конец!   Поворачиваем  назад!

— Как   назад?

— Экспедиция окончена. Мы идем на Землю.

Мои слова производят на ребят странное впечатление. У Аксенова даже вываливается из рук буссоль. Все недоверчиво смотрят на меня. Они еще не верят. Я и сам еще, кажется, не верю своим словам. А когда наконец поверил, такая усталость навалилась на плечи! Я вдруг понял, как мы далеко ушли от Земли и сколько еще много дней до нее. И какой это путь! И я начинаю торопиться.

— Прямо сейчас поплывем? — неуверенно спрашивает Аксенов.

— Промерим этот тупичок, поставим последнюю «точку» — и поплывем.

Чувствую, что ребятам хочется броситься в путь сейчас же. Всего с десяток минут назад казалось, что до окончания дороги еще много и много дней, и все спокойно работали. Теперь же не терпится скорее на Землю. Но надо, надо снять на план последние метры перед сифоном. Я жалею, что рановато сказал о конце дороги.

Ребята работают молча и торопливо. Только всплески весел и глухие голоса:

— Азимут — 345. Длина — 14 метров. Высота – 8. Ширина – 4.

Наконец Володя рисует последний знак — белый четырехугольник с точкой посередине. Рядом — год, номер, название экспедиции.

— Пошли? — смотрит он на меня,

— Пошли. Только не лихорадить!  Не устраивать гонок! Можем пропороть лодки, — но сам, не замечая того, все сильнее налегаю на весла.

Толя опять увидел в стене какую-то щель.

— Грот. Посмотрим? — предлагает он.

— Толя, хватит…

— Большой грот, — смотрит он на меня умоляюще.

— Ну давай! — с досадой думаю: «Что за болезненная тяга к разным щелям? Если большой ход — может не заметить, но если щель, будет день копаться, разбирая камни».

Вплываем в грот.

В задней стенке его над самой водой — пустота. Осторожно втискиваемся туда.

Свод все ниже. Об него задевают каски, плечи.

Весла упираются в стену. Перебираем руками по потолку.

Два метра, три, пять…

— Нет, надо возвращаться, — говорю с досадой.

Но потолок вдруг повысился.

Вот уже не достаем до него руками, а через минуту его чуть находит луч фонаря. Молча смотрим друг на друга. Надо, надо скорее возвращаться на Землю, и любопытно: что там, впереди?

— Куда вы пропали? — доносится голос Володи.

— Здесь продолжение пещеры.

— Продолжение пещеры?

— Может, есть смысл немного проплыть, посмотреть? — говорит Толя.

— Пожалуй, не стоит, — неуверенно отвечаю я, хотя хорошо знаю, что делать этого нельзя ни в коем случае: совсем уже настроились на обратную дорогу, а впереди долгий и опасный путь. «Володя, конечно, будет против, а если уж он упрется, его ни за что не переубедить. Он, конечно, будет против, и мы сейчас вернемся», — оправдываю я мысленно свою нерешительность. Но Володя неожиданно поддерживает Толю:

— Может быть, действительно проплывем?

Скрепя сердце соглашаюсь.

Через горловину протискивается вторая лодка. Плывем вдоль правой стены.

Галерея разделилась на две. Плывем по правой.

Полчаса назад все рвались на Землю. Каждый готов был отдать все, чтобы поскорее попасть на нее, а теперь тоска по Земле все глуше. Пропасть снова забрала нас в свою власть. Она уводит нас все дальше в свои недра.

Мы совсем уже забыли про Землю, Словно загипнотизированные, час за часом гребем и гребем во тьму, от поворота к повороту. Эта галерея тоже раздвоилась.

Чем дальше плывем, тем хуже мое настроение. Меня уже нисколько не радует, что мы нашли продолжение пещеры.

— Хватит! — наконец говорю я.

— Ну, уж раз поплыли, давай еще немного проплывем, — раздраженно говорит Аксенов.

— Нет, хватит! Мы и так сегодня можем не успеть до горловины. Кабы не пришлось ночевать здесь.

— Может, еще немного проплывем? — осторожно   спрашивает Толя.

— Теперь мы уже все равно ушли далеко от горловины. Надо плыть дальше, — поддерживает его Володя. – Чтобы на будущий год знать, какую готовить экспедицию.

Мне тоже хочется плыть дальше, но я взрываюсь:

— Ты-то должен понимать, что нельзя увлекаться.  Мы вконец вымотались, а позади эта проклятая горловина.

Меня бесит больше всего то, что обычно, когда я в дороге терял чувство меры, он останавливал меня. Сегодня же наоборот.