Повесть «Лестница в небо»

Зал, в котором нам придется ждать, похож на огромный колокол. Жить придется в лодках. По мере того как вода будет прибывать, места под куполом будет оставаться все меньше, и в конце концов, если в потолке нет щелей, мы задохнемся.

Толя вбивает в стену крюк. Привязываем к нему лодку. Начинаем ждать…

Десять минут…

Пятнадцать…

В лодках тесно. Звенит в ушах, устает спина, затекают ноги.

Двадцать минут…

Уже надоело. А если нам придется ждать десять, пятнадцать дней? Что тогда?

Тогда мы, конечно, сойдем с ума. Если уже сегодня начать экономить продукты, то с голода к тому времени мы еще не умрем. От жажды тоже. Но все мы сойдем с ума.

Тридцать минут…

Нужно что-то делать. Чтобы время шло быстрее. Только в этом спасение.

Но что делать?

Час…

Затекают спина и ноги. Сколько проторчим здесь, пока не сойдем с ума? Страшнее всего будет последнему, кто останется один, еще здоровый, среди сумасшедших. Лучше   бы  все сразу. Но так не может быть. Обязательно кто-нибудь будет последним…

— Единственный выход — нырять, — говорит Толя.

Я молчу.

— Да, единственный выход — нырять, — соглашается Володя. — Но по ту сторону даже не за что уцепиться. Значит, надо как-то протаскивать туда лодку или на первое время хотя бы спасательный круг. А как это сделать? Поэтому нырять, видимо, есть смысл только в самом крайнем случае, когда окончательно убедимся, что другого выхода нет. А пока надо ждать. Может, что и изменится.

— Я боюсь, что это не просто наводнение. — Это опять Толя. — Вода, конечно, убудет, но спадет ли она до прежнего уровня? Ведь два месяца подряд не было дождей, и когда мы попали сюда, ее уровень мог быть ниже обычного.

— Я уже думал об этом, — вздыхает Володя. — Но все-таки нужно ждать.

…Два часа.

Без движения все больше мерзнут и затекают ноги.

— Да, — заворочался Аксенов, — до сих пор нам везло. В других экспедициях гибли, а нас все проносило стороной. И вот, кажется, наступил наш черед платить.

— Может быть, и на этот раз повезет, — говорю я. — Надо надеяться, что все-таки это просто дожди. Если это так, то все зависит только от нас. В конце концов, осенью все реки мелеют. Только не сойти с ума. Каждому нужно держать себя в руках.

— А странное все-таки ощущение, — продолжает   Аксенов, — на Земле еще ничего не знают, даже наши ребята ничего не знают, а мы уже где-то в другом мире, точнее, как бы в карантине: и еще не мертвые, и уже не живые. Как заложники. Внезапное наводнение — результат не ведомого вам космического воздействия — махом отрезало нас от всего — от прошлого, от настоящего, от будущего.

*  * *

Вдруг приходит мысль. С ней надежда: ведь мы не были дальше по этим галереям. Вдруг где-нибудь там есть выход. Ведь, когда мы спускались вниз по реке, были в стенах щели. А может, найдем дыру в потолке.

Толя предлагает разделиться: одна лодка поплывет в правую галерею, другая в левую. Так скорее.

— А куда нам торопиться? — невесело усмехаюсь я. — Поплывем вместе. Иначе внезапное наводнение может совсем разлучить нас.

Черная вода. Обреченно-печальный шорох лодок. Мозг никак не может примириться с тем, что мы никогда больше не увидим Земли.

Свод ниже. В потолке нет и намека на какие-нибудь дыры. Сифон.

Возвращаемся до первого разветвления галерей.

И опять сифон.

И еще сифон.

Последнее разветвление. В нем гаснет последняя надежда: сифон.

Медленно плывем назад.

* * *

В лодке вдвоем тесно, и от долгого сидения в одной позе постоянные боли и спине. Иногда они становятся такими сильными, что хочется вскочить во весь рост и выпрыгнуть из лодки, но чуть неосторожное движение — через борт перехлестывает вода.

Звенит капель. Наверно, от нее мы и сойдем с ума. Сидим без света. Экономим батареи. И так по очереди: Володя стоит во весь рост, держась за стену, я в это время ложусь па дно лодки, потом наоборот.

Голова до того напухла от мыслей, что уже ни о чем не хочется думать. Но как ее заставить не думать? Если бы ее можно было на время отключить…

Звенит капель.

Тьма.

Лишь время от времени Володя включает фонарь.

— Прибыла еще на пять сантиметров.

И снова впадаем в полудремотное тоскливое ожидание.

Вся одежда мокрая. Мерзнут ноги.

Заворочается кто-нибудь, оттирая застывшие ноги, шмыгнет носом или простонет — и опять небытие. Минутами, часами. Лишь звенит и звенит проклятая капель.