Повесть «Лестница в небо»

Утром отговорился, что немного простыл и мне нужно день полежать.

Остался в лагере один.

Шаги удалялись. И вместе с ними тухла надежда. И все звонче и безнадежней звенела капель. И шелестело время в пустоте, словно в песчаных часах, и я не знал, много ли песку в них осталось.

И я не знал, что творилось на Земле.

Я не знал, почему на Земле мне не было покоя. И почему я не могу спокойно умереть. Что там? Я так давно на Земле не был. Почему в своей короткой жизни я все делал наоборот? Постоянно страдал от одиночества и зачем-то все чаще и чаще уходил от людей.

Звенела капель. Какая нелепость! Неужели могу умереть вот так, один. Вернувшись с работы, ребята найдут труп. Холодное отчаяние разрывало мозг.

Но тут же приходило равнодушие. Вдруг становилось совершенно все равно, что со мной будет. Только бы поскорее все кончилось! Только бы поскорее! Все надоело…

И снова наваливалось отчаяние. Оно сопровождалось звенящим шорохом. Шорох стремительно рос, и у меня не находилось сил сопротивляться ему. На виски тупо давила промозглая толща. Мне уже никогда не выбраться из этого проклятого каменного мешка. Хотя бы увидеть небо! Хотя бы на несколько минут! Хотя бы узнать, что там сейчас.

Может, ребята вообще не примут? Может быть, с ними что-нибудь случилось? Они уже давно должны вернуться.

И тут я услышал их шаги.

Они приближались.

Вот уже совсем рядом.

Сели отдохнуть за поворотом.

Уже слышу их голоса, только не могу понять, о чем они говорят.

Смеются.

Ну, какого же черта они не идут? Как будто не могли пройти еще десяток шагов. Что, они совсем забыли обо мне? Это уже свинство.

— Володя! — Мой крик диким визгом множится в сводах.

В ответ — тишина.

Начинаю понимать, что это галлюцинации, но уже через несколько минут снова кажется, что слышу шаги.

Снова начинаю кричать, задыхаюсь от крика, но они не обращают на меня внимания. Сидят за поворотом и смеются.

Я чуть не плавал. Они разговаривали совсем рядом, чуть ли не у самой палатки. Выглянул наружу в надежде увидеть их фонари, но кругом была тьма.

С трудом выбрался из груды спальников. Натянул сапоги. Сырость обжигала легкие. Стало лихорадить. Долго не мог исправить налобный фонарь. Прислушался: ребята смеялись за первым поворотом, рассказывали анекдоты. Еще раз крикнул, но они меня не слышали.

Тогда пошел на их голоса, опираясь о стену.

Я был почти у поворота, но, к моему удивлению, голоса не приближались. Наоборот, они удалялись от меня с такой же скоростью, с какой я к ним шел.

Почему они пошли обратно? Я пробовал идти быстрее — они тоже шли быстрее. Пытался бежать — они бежали. И смеялись. Они нарочно убегали от меня. Бессилие и обида застилали глаза. Впереди была какая-то пустота. Я чуть не свалился в нее, вовремя отпрянул, поскользнулся и упал лицом в мокрые камни…

Сознание вернулось неожиданно. Никакой боли я не чувствовал. Словно просто проснулся. Луч фонаря повис в пустоте. Я лежал на краю колодца, сверху в пего сочилась вода._. Наверное, ее звон я принял за голоса ребят.

Я оглянулся. Моя палатка тусклым желтым пятном — в ней горел фонарь — светилась вдали. Моя палатка была крошечным кусочком большой, теплой Земли, затерянным в пустыне вечной ночи.

Я скорее пошел к ней, спотыкаясь и падая. Словно ее тонкие брезентовые стены могли спасти от всех опасностей, которые меня здесь подстерегали.

И правда, в палатке это чувство немного прошло. Я больше не видел зловеще нависшие своды. Но, когда вернулись ребята, долго не мог поверить в их возвращение. Мне все казалось, что продолжаются галлюцинации…

И опять я не сказал им правды. Успокоил, что мне уже лучше. Полежу еще день, и все будет хорошо. Я чувствовал, что это самое верное в создавшемся положении. Если скажу, что серьезно болен, моя власть над ними сразу кончится, они бросят работу, и, рискуя собой, понесут меня к солнцу. А этот поспешный подъем может стать роковым не только для меня. Чутье подсказывало, что нужно переждать. Если мне все-таки суждено увидеть Землю — отлежусь здесь. А если нет — им все равно уже меня не спасти.

Ночью я замерзал. От спальника не было никакого толка. Да и какой толк от него мог быть? Спальники не греют, их назначение — сохранять тепло человеческого тела, а во мне уже не было больше тепла. Ребята забирались ко мне а спальник и грели меня своими телами. Усталые, они быстро засыпали, я прислушивался к их дыханию и думал, какой страшной будет им обратная дорога.