Повесть «Лестница в небо»

Где ты сейчас? Может быть, опять в этом городе?

…Эта молчаливая пара в игрушечном поезде, суровая в своем горе…

Где ты сейчас?

Шторм гремел несколько дней. С утра до вечера я ходил вдоль прибоя и не мог наслушаться его могучих песен.

Где ты сейчас?.. Эта молчаливая пара, суровая в своем горе…

Что она далась тебе, эта пара? Теперь будет шилом торчать в памяти. Забудь пока о ней. Впереди у тебя очень много работы, а ты должен немного отдохнуть. Ты заслужил этот отдых. А экспедицию, видимо, придется отложить, по крайней мере, на год. Впереди самое сложное, а половины моих ребят уже нет со мной, с новичками туда не пойдешь.

Особенно тяжело расставаться с Аксеновым. Но, наверно, надо только радоваться, когда человек, наконец, находит свою дорогу, некоторые не могут нащупать ее всю жизнь. Очень больно прощаться со Степанычем — у него  впереди нет никаких дорог.

Вместо сошедших на Дорогу встанут другие, тоже отличные парни, хотя бы только потому, что решили связать свою судьбу с нашей работой. Но еще очень долго я не смогу к ним привыкнуть. К новичкам, как ни перебарывай себя, — всегда какое-то предубеждение, словно они виноваты в том, что больше нет с тобой их предшественников.

Потом шторм утих, но море все еще катило на берег запоздалые, усталые волны. Курортный город снова ожил, словно муравейник. Я не стал с ним спорить, я решил на несколько дней подчиниться его ритму. В 7 утра вместе со всеми пошел на пляж занимать место под Солнцем, потому что уже знал, что позже это сделать будет невозможно. Часа два отстоял в очереди в кафе, чтобы позавтракать. С каждым часом людей на пляже прибавлялось, я рассматривал пляж изнутри, это было просто, ведь я был частью его: нужно было только чуть поворачивать голову из стороны в сторону. Я рассматривал сто со стороны, заплыв в море; он весело и шумно гудел, но мне было жалко его, мне казалось, что за подчеркнутой веселостью пряталась какая-то лихорадочная торопливость, словно люди сами себе старались казаться счастливыми, но это у них не получалось. Я вспомнил картину, которую видел несколько лет назад на выставке графики «Человечество и современный мир»: гигантский солнечный пляж, битком набитый людьми, посередине пляжа — огромная черная дыра. Люди нежатся на солнце и стараются не замечать эту дыру. Самые ближние стараются сесть к ней спиной.

Я еще не знал, почему, но с каждым часом мне все больше хотелось уйти отсюда куда-нибудь на пустынный берег. Или совсем уехать. Но я заставил себя остаться, ходил по этому хрупкому городу жалкого счастья и бесцеремонно рассматривал его жителей. Минутами мне приходилось стоять на одной ноге, отыскивая между телами место для другой. Одни не обращали на меня внимания, они вообще вокруг себя ничего не замечали. Другие торопливо отводили глаза: знаем и без тебя, но, ради бога, не лезь в душу, не напоминай нам об этом. Дай хоть месяц спокойно пожить, без напоминаний о войнах, о голоде, о несправедливости.

«Правильно сделал, что приехал сюда, — думал я зло. — Здесь я в один день протрезвел. За мое отсутствие на Земле совершенно ничего не изменилось, по-прежнему люди убивают друг друга, другие в это время обманывают себя на солнечных пляжах».

Я чувствовал, как тухла но мне доброта, с которой вернулся на Землю. В меня все больше вселялось прежнее зло.

Вернулся на свой лежак — купленное за двадцать копеек место под Солнцем. Закрыл глаза. Сосед слева крутил ручки транзистора.

«…вчера южновьетнамские партизаны нанесли крупный удар американским интервентам в районе Дананга. По сведениям…»

Хозяин транзистора торопливо крутнул ручку приемника в сторону — голос диктора потух в треске эфира.

— Молодцы! — непроизвольно вырвалось у  меня.

— Что,  футболисты? — живо привстал  на  локтях  сосед справа.

— А! — разочарованно протянул он. — Я думал: футболисты. — Он смотрел на меня недоуменно и даже с каким-то подозрением: не дурак ли. Снова подставил свой живот солнцу.

Я пошел к газетному киоску и купил все газеты, какие только были — свежие и старые. Положил их стопкой рядом с лежаком. Взял верхнюю.

«Переполненные американские вертолеты с ранеными из Южного Вьетнама и Лаоса пролетают над японскими городами. Жители японских городов гневно протестуют — шум вертолетов мешает им отдыхать».

Чуть ниже:

«Житель Венского .зоопарка обезьяна Мики стала курить. Перед служителями зоопарка встала серьезная проблема: как отучить Микки от этой вредной привычки».

— Вчера в «Магнолии» подцепил вкусную девочку, рассказывал кто-то за моей спиной. — Для вида поломалась, поплакала даже, а потом нате… Из романтиков, соскучилась. Муж, видите ли, сухой, вечно занятый человек — инженер-кибернетик. Она, правда, его уважает, но нельзя же так! Только работа и работа. Вкусная девочка…