Повесть «Лестница в небо»

* * *

Я был на свадьбе у Аксенова. Я был рад за него, но почему-то мне было неловко. Аксенов видел это и старался не привлекать ко мне внимания своих удвоившихся родственников и гостей. Я был молча благодарен ему па это и чувствовал себя перед ним немного виноватым.

Я был на свадьбе и у Боброва. За него я тоже был бы только рад, если бы…

«Что, если бы? Какое твое дело! Ты просто завидуешь чужому счастью», — старался я успокоить себя.

Счастливый Бобров то и дело подходил ко мне, словно оправдывался:

— Мы еще с тобой походим!

— Да, конечно, Мы обязательно походим, — отвечал я, и мы оба знали, что он больше никуда не пойдет.

— Мы еще походим! — говорил он, а я думал о том, что вот у меня в экспедиции еще одна дыра, и кем-то Боброва надо заменить. Только кем, кем?

Но совсем не это было причиной моего отвратительного настроения. Потому что Аксенов ушел честно. А этот? Зачем он сейчас вот врет мне в глаза? Зачем? Ведь он прекрасно знает, что мы оба знаем, что он больше никуда никогда не пойдет. Зачем же он врет, улыбаясь при этом? Неужели он не понимает, что делает?

Я еще на что-то надеялся, я старался поймать его взгляд: может, совесть все-таки проснется в нем, он сейчас засмеется, как прежде, хлопнет меня по плечу скажет: «Понимаешь, какое дело…», и все сразу встанет на свои место, я тоже хлопну его по плечу, мы нальем полнее стаканы… Но напрасно я ловил его взгляд, он по-прежнему прятал глаза и заученно повторял:

Мы еще походим с тобой!

«Кем же я его заменю?» — подумал я. Мне вдруг стало одиноко. Неужели и другие уйдут от меня вот так же?

— Мы еще походим с тобой! — продолжал бубнить он.

— Да, конечно, — сказал я, и он, успокоенный, отошел к родителям невесты.

Неуютно бывает как-то, когда дорогие тебе люди уходят от тебя, можно сказать, по-воровски. Мало того, что они сразу становятся чужими — неприятно даже то, что ты когда-то пустил их в свое сердце. Это — словно бросить в тайге у потухшего костра больного товарища, сказав, что уходишь за дровами, при этом на глазах у него торопливо складывать рюкзак.

В такие минуты в тебя надолго вселяется ледяная и в то же время какая-то священная пустота. Словно твой парусник попал в эпицентр равнодушного и зыбкого штиля, кроме, как на себя, тебе больше не на кого надеяться, и ты со спокойной тоской ждешь, когда снова придет ветер и наполнит паруса надеждой и работой. И с ветром придет горькая и гордая злость, что тебе в жизни выпало редкое счастье, — да, счастье! — которому ты и сам не рад: обстоятельства независимо от тебя всегда складываются так, что, хочешь этого или не хочешь, ты никогда не сможешь порвать с этой женщиной, которую зовут Дорога. И еще больше веришь в свое предназначение.

А может, потому я и не могу найти пути к тебе, что не могу порвать с Дорогой? Ведь невозможно любить сразу двух!

* * *

Как-то на лыжной прогулке встретил Степаныча. Я не очень был рад этой встрече. Почему-то было больно смотреть ему в глаза. Он сильно постарел. Мы долго молчали. Говорить было не о чем. Мы были теперь почти чужие люди.

— Ну, ладно, я пошел, — наконец сказал он.

— Ладно, — ответил я.

Мы разошлись, но вдруг он меня окликнул;

— А знаете, все-таки нужно уже в этом году еще раз спуститься в пропасть. Мы ведь так и не знаем, что там за сифонами.

Я удивленно поднял глаза.

— Надо, — повторил он.

— Но у нас не хватает людей.

— Я был в Абхазии. Говорил с Мгеладзе. Они готовы объединиться с нами…

— Да?

— Только нужно торопиться. Вы еще успеете, а мне надо торопиться. Мне уже далеко за шестьдесят. Мне надо торопиться.

*   *   *

Собрались вместе. Не зажигали света, вполголоса говорили о предстоящей дороге.

Ребята постепенно расшумелись, заспорили о деталях подготовки… «Все, можно считать, что экспедиция началась», — про себя усмехнулся я.

Я отошел к окну, было неспокойно как-то, наверное, начиналась тоска по дороге. Тихий переулок был пустынен, лишь какая-то девушка стояла у телефонной будки напротив.

Было неспокойно и странно, — видимо, действительно начиналась тоска по дороге. И в то же время – противление ей. «Нет, не звонит — кого-то ждет», — машинально подумал я.