КРЕСТ МОЙ?..
В. Г. Тетереву
«Жду спасения от расширения идеи русской».
Ф. М. Достоевский
У каждого человека есть Главное, чем он живет, и второстепенное, что он делает в жизни как бы по пути и что, по его мнению, может, даже мешает главному, отбирает время. И вдруг он с удивлением и не без горечи, порой только к концу жизни, приходит к выводу: то, что он считал второстепенным — и было главным, более того, может, его Предназначением в жизни…
Уже в 18 лет я твердо знал, что буду писателем. Мечта моя в какой-то степени осуществилась, хотя во мне, без сомненья, умер с болью крупный геолог или географ, наверное, я займу более чем скромное место в истории отечественной словесности, знаю только, что я был честным писателем, но уже в 20 лет мое имя было вписано в географические справочники как первоисследователя крупнейших пещер Урала, я смотрел с ребра в жерло действующего, самого большого вулкана Евразии, Ключевской сопки, после того, как мы спустились от кратера вулкана Безымянного, ребро, на котором мы только что стояли, было сметено гигантским взрывом-извержением, искал в Якутии и на Чукотке самолет Леваневского, пропавший без вести при перелете из СССР в США в августе 1937 года… Параллельно с главным, с прозой, время от времени я обращался еще к литературному краеведению. Исключительно из чувства досады: неужели никого не интересует, что за великие люди жили до тебя на этой земле?! Потом, как я считал, из-за недостатка времени, сузил тему: стал писать о местах в Башкирии, как правило, оскверненных, связанных с замечательным детским писателем (намеренно вслед за другими повторяю это определение, для меня он тогда тоже был лишь замечательным детским писателем) Сергеем Тимофеевичем Аксаковым. Меня поражало, что люди не знают, что в Уфе сохранился дом, в котором он провел раннее детство и который так ярко описан в «Семейной хронике» и «Детских годах Багрова-внука». Напомню об этом людям, думал я, а дальше, глубже, пусть занимаются другие, кому это положено.
Но получилось иначе. Мир Аксаковых все больше забирал меня в себя, к моему огорчению, отбирая у того, что я считал Главным…
И вот недавно, — по прошествии многих лет, — 26 сентября 1995 года во время уже Пятого Международного Аксаковского праздника в селе Надеждине при поднятии большого церковного колокола, иначе Благовеста, которое совершалось при большом стечении народа, и самые большие нынешние русские писатели по моему зову приехали на сие торжество, (и вдвое согнутая деревенская старушка, одна из тех, которые в войну и после войны по причине убиенных или пропавших без вести мужей и безлошадности впрягались в плуг и, в конце концов, вытянули Россию из разрухи, со светлым и уже нездешним взором поклонилась мне: «Теперь, батюшка ты наш, еще бы с домом священнику помог, да иконостас новый…», отчего защемило у меня сердце и защипало в глазах), стоя на пронизывающем студеном ветру, я вдруг потрясенно и в то же время не без горечи, — еще жила надежда, что у меня, как у писателя, не все позади, что самого главного я еще не написал, — подумал: «А не это ли мое истинное Предназначение на Земле, иначе говоря, Крест мой — возродить из руин Божий храм и тем самым дать последнюю радость этим великим русским женщинам, которые и есть Россия? И не просто храм, а в родовом имении Сергея Тимофеевича Аксакова, и не просто в родовом имении Сергея Тимофеевича Аксакова, а где у него родился сын, великий печальник Земли Русской и всего славянства Иван Сергеевич Аксаков, к тому же храм во имя святого великомученика Димитрия Солунского, одного из первых и вечных печальников славянства, и главная молитва в этом храме в Димитриевскую поминальную субботу, завещанную святым и благоверным князем Димитрием Донским — по всем убиенным за Отечество, за други своя».
Неужели на самом деле это мое Предназначение? Может, не случайно, что именно мне, подранку Великой Отечественной, сыну солдата, чудом вернувшегося с нее тяжелораненым в числе трех процентов призыва страшного сорок первого года, удалось это сделать в год 50-летия Великой Отечественной войны — ведь все, что касалось этого храма, у меня пусть трудно, но получалось?..
Я не могу себя отнести к очень удачливым в жизни. Бывали и удачи, но они тут же уравновешивались неудачами. А если бывали счастливые дни, я знал, что завтра от жизни обязательно нужно ждать если не беды, то неприятностей. Так вот — что касалось Димитриевского храма в Надеждине, — у меня все получалось.