Евразийство России не только в том, что она связала собой, или, наоборот, разделила Восток и Запад, но и в том, что она сыграла исключительную роль в истории того и другого. Всемирно-историческая, даже вселенская, предначертанная, видимо, Всевышним роль России в том, что в XIII веке великой мудростью князя Александра Невского, сочетающей в себе великую храбрость и в то же время великое смирение, она не дала впрямую надолго столкнуться Западу и Востоку. Последствия такого столкновения были бы губительны, прежде всего, для Востока. Да, Россия спасла Европу от монгольского ига, но с не меньшим основанием можно сказать, что она спасла Азию от латинского ига, прежде всего от его всеразлагающего рационалистического духа. Россия на целые века стала для Азии фильтром, вбирающим в себя и разъедающим ее ядовитые идеи Запада.
Русь к XIII веку оказалась перед грозным испытанием. Само ее существование было поставлено на карту. Еще до конца не сложившаяся как государство, она попадает как бы в тиски, подвергаясь смертельной угрозе одновременно со стороны латинской Европы и со стороны монгольской Азии.
В 1204 году крестоносцы взяли приступом Царьград (обратите внимание — не мусульмане! Спросите сейчас любого: кто разрушил Царьград? Каждый второй, если не чаще, не задумываясь, ответит: турки. Не случайно, совсем не случайно из века в век Православие сталкивали с Исламом, представляя это основным конфликтом евразийской истории), православная Византия была уничтожена, на месте ее была основана Латинская империя.
Почти одновременно, в 1206 году в глубинах Азии, в верховьях реки Орхон, произошло событие, которое тоже во многом определило судьбы народов евразийского континента; курултай монгольских старейшин провозгласил завоевателя местных племен князька Темучина — Чингизханом. Волна завоеваний покатилась через Китай, Малую Азию навстречу латинским завоеваниям. Менее через двадцать лет монголы достигли Руси и в битве на Калке нанесли ей страшное поражение.
Русь, по всему, была обречена, она не могла противостоять одновременно Европе и Азии. Два сильнейших князя того времени сделали противоположный выбор. Князь Даниил Галицкий решил с помощью Европы дать отпор Золотой Орде. Князь Александр выбрал Золотую Орду — и под ее прикрытием решил обороняться от латинского Запада. Князь Даниил выиграл несколько сражений, но, в конце концов, проиграл все, не прошло и ста лет после его смерти, как все его земли были расхвачены латинянами.
Почему князь Александр выбрал Азию? Не потому, что он был хитрее Даниила, для которого была «злее зла честь татарская», а потому, что он был мудрее, а мудрость его шла не столько от ума, но, прежде всего, от сердца, от глубокой веры в Бога, от чувства, что в первую очередь нужно защитить ее. Князь Александр хорошо помнил, кто разрушил Царьград, — латиняне, с именем Христа на щитах. И мудрым сердцем своим он чувствовал, что противостояние Руси и Золотой Орды, — каким страшным ни станет, — оно не будет противостоянием нравственно-религиозным. Достаточно сказать, что только через сорок лет после битвы на Калке хан Золотой Орды Берке примет мусульманство, а до того взятием Багдада нанесет Исламу страшный удар, то есть монголы не просто исповедовали веротерпимость, но и даже способны были принять веру поверженного. Так было с Исламом, так может быть и с Православием. Князь Александр задолго до Достоевского понимал, что суть русского народа не чистота крови — а Православие и, чтобы спасти народ в сложившихся обстоятельствах, нужно спасти Православие, у самой черты поступиться границами, даже внешней свободой, но спасти свободу внутреннюю. И он своей нравственно-этической сутью чувствовал, что формально еще христианская, но давно отпадшая от Христа Европа для России смертельнее монголов, потому что Орда, закабаляя физически, не трогала веры народа, она даже освобождала от податей духовенство порабощенных народов, только с раввинами она была настороже и не снимала с них налога. И действительно: при всей тяжести монгольского нашествия Православная церковь на Руси не была уничтожена, наоборот, она получила поддержку от ханской власти.
И как это для кого-то ни парадоксально, именно под прикрытием монгольского ига князь Александр одержал блистательные победы — на Неве, став Александром Невским, и на Чудском озере. Летопись не случайно утверждает, что «мудрость же и остроумие дадеся ему от Бога», потому как основной подвиг его все же — не Подвиг Брани, а Подвиг Смирения.
Нет, это не непротивление злу насилием, приписываемое христианству, но чуждое ему. Это даже более, чем, по утверждению Г. В. Вернадского, «когда из двух зол выбирают меньшее». Это, может, внутреннее, — от Бога! — видение, если не единства, — несмотря на обильно пролитую монголами русскую кровь, — то хотя бы не противоречия между Русью и Ордой, которое рано или поздно будет разрешено, и народы, обрушившиеся вместе с монголами на Русь, тоже рано или поздно частью станут Русью.
