Потому что, повторяю, для меня русский — не понятие крови. Можно родиться русским, но перестать быть им, как М. Горбачев. Он объявлен лучшим немцем, лучшим евреем, но он не немец и не еврей, но уже и не русский, он — никто, пустая личина. А можно родиться немкой, но стать Великой Русской и принять на себя все страдания русского народа, я не о Екатерине Второй, а о великой княгине и великомученице Елизавете Федоровне.
Язык — зеркало души народа. Одни слова умирают, другие рождаются. И, может, напрасно мы иногда плачем по ним — безвозвратно ушли понятия, которые они определяли.
Есть слова-понятия, которые чрезвычайно редко, но рождаются одновременно в двух или даже нескольких народах. И они говорит о взаимоотношениях этих народов больше, чем труды ученых-историков, порой за частным не видящих главного, а порой и угодливо льстящих очередной политической конъюнктуре.
Наверное, уже тысячи трудов написано по истории взаимоотношений башкирского, татарского и русского народов, все они в большей или меньшей степени отображают часть истины, но народная душа, а значит, главное, порой остается за пределами этих исследований. И потому для меня главное в том, что, несмотря на сложность и порой драматичность исторических взаимоотношений этих трех народов, в языках каждого из них одновременно родилось великое слово «знакум», не подчиняющееся ни грамматическим, ни стилистическим нормам ни одного, ни второго, ни третьего языка.
В каждом народе наряду с национальными гениями и просто обыкновенными порядочными людьми хватает своего национального, простите, дерьма, может быть, оно рождается природой специально для того, чтобы определять нравственную прочность народа, и плохо, что исторические взаимоотношения народов, так и их величие, определяют не по самому народу, а по всевозможным революционерам, разбойникам, вождям, или «пассионариям», как определил эту прослойку Л. Н. Гумилев.
Слово «знакум» родилось в консервативной крестьянской среде, а крестьянство — суть народа. Слово «знакум» — не просто слово-понятие. Это целый многообъемлющий свод законов, по которому три народа определяли взаимоотношения между собой. «Знакум» — эта не просто знакомый. Можно было отказать в хлебе, в помощи другу, брату, свату, но нельзя было отказать «знакуму», хотя никто не знал — почему. И что бы ни писали новейшие историки в угоду новейшим политическим или иным веяниям, для меня отношения русского, башкирского и татарского народов будут определяться великим словом «знакум».
Святое дело — национальное возрождение народа. Но оно — как пьяное вино. Давайте не будем забывать, что самые величайшие народные бедствия были результатом стремления оскорбленных народов к национальному возрождению, когда во главе движения встают психически ненормальные люди, будь то ефрейтор, в одном случае, будь то уволенный из стратегической авиации с диагнозом «вялотекущая шизофрения» генерал.
Но во время великих бедствий рождается истина, к сожалению, как правило, омытая великой кровью. Потому высший смысл национального самосознания — это когда об этом меньше всего говорят или даже считают об этом говорить неэтичным. Ныне все мы унижены и оскорблены и все говорим о национальном самосознании, и мировой зло под идеей национального возрождения хитро подсовывает, в том числе и нам, русским, идею счастья каждого народа в отдельности.
Меня, как русского, коробят истеричные статьи, доказывающие, что мы, русские, — великая нация. Ну, во-первых, это свойство малых или неполноценных народов — постоянно вопить о своем величии, ничего не делая для него, а во-вторых, кем нам выдана эта индульгенция на величие? И если выдана — то что, до скончания веков? Величие русского народа выстрадано собственной судьбой, и мы должны подтверждать его ежевечно, ежегодно, ежедневно, ежечасно, если хотим остаться великим народом, а не кликушествовать и не рвать в пьяни рубахи за Мать-Россию, — к сожалению, это очень распространенная у нас, в том числе и среди писателей, форма борьбы за Отечество, а она, кроме как к концу, никуда нас не ведет.
И еще: мы, не утруждая себя в ответственности за сказанное, в последнее время любим говорить, что Россия находится под Покровом Богородицы, тем самым успокаивая себя и снимая свою ответственность за будущее Родины.
Не является ли это утверждение губительным самообманом, ведь утверждая это, мы нисколько не задумываемся, что этой Милости Божией мы хоть в какой-то мере должны быть достойны. И если это правда, то только до тех пор, пока мы идем этой Божией Милости навстречу, если мы хоть в какой-то степени стремимся снова стать православным народом. Отрываясь же от Православия, или прикрываясь лжеправославием, рядящимся в том числе в хитрое и ничего не значащее понятие «духовность», мы добровольно отказываемся от этого спасительного покровительства. Иначе говоря, мы под Покровом Богородицы только до тех пор, пока что-то делаем для спасения своей души и для спасения Отечества…
