Экологическая опасность, в том числе и в результате дестабилизации общества, будет возрастать. Необратимо же исчезают, как ни парадоксально, в первую очередь, казалось бы, самые возобновимые ресурсы: леса, вода… Говоря об экологической опасности, я имею в виду в большей степени не только то, что под этим обычно подразумевают, а все более возрастающую радиоактивную загрязненность планеты. Да, ныне более опасен мирный атом, как сконцентрированный на крупных АЭС, так и разбросанный по разным «домашним» лабораториям, клиникам. Капсулы с радиоактивными изотопами попадают уже на обычные городские свалки, в песчаные карьеры, из них — в стены домов, как это произошло в Краматорске, когда жильцы одной из квартир целыми семьями вымирали друг за другом.
Вместе с ростом населения планеты на ней уменьшается площадь жизненного пространства человека, так как увеличивается площадь земли, на которой нельзя жить из-за радиоактивного заражения: только из-за Чернобыля подлежит выселению более полутора миллионов человек. Чернобыль не сходит у нас с уст, хотя дальше разговоров дело не движется. Ведь для того, чтобы добиться сколько-нибудь ощутимых результатов, необходимы гигантские средства, которых у государства просто нет. Прибавьте к этому малые радиоактивные катастрофы, происходящие чуть ли не каждый день. С атмосферными водами, с перевозками радионуклеиды разносятся по всему миру, зоны заражения соединяются друг с другом. Незаметно для себя мы входим в эпоху глобального радиоактивного заражения, и уже в ближайшее время даже не десятки, а сотни миллионов землян будут нуждаться в радиологической помощи. Степень воздействия на здоровье человека содержащихся в окружающей среде радиоактивных веществ недооценивается примерно в 100 — 1000 раз: во-первых, последствия проявляются не сразу, а во-вторых, мы настолько бессильны перед неожиданно вставшей перед нами (самими поставленной) проблемой, что нашли лишь единственный выход — в сознательном или бессознательном уменьшении в своих глазах степени беды.
Более того, можно предполагать, что примерно с начала XX века стал расти естественный радиоактивный фон Земли, прямо связанный с геокосмической активностью. Скорее всего, потому тогда и было открыто явление радиоактивности по конечным результатам полураспада долго живущих изотопов, который мы самонадеянно определили для себя постоянным. По этому полураспаду мы наивно измеряем возраст горных пород, планет, чем только запутываем картину мира. Все больше ученых приходит к мысли, что естественный радиоактивный распад нарастает и ускоряется, что именно с периодическими изменениями уровня радиации, с ее скачками на рубеже геологических эпох связаны коренные изменения в фауне планеты. И, может быть, предыдущими всплесками радиоактивности объясняются массовые кладбища рептилий и ящеров, обнаруживаемые палеонтологами. Во время урановых ударов происходит гибель одних и мутация других организмов.
Своей преступной небрежностью с бытовым ураном мы скоро можем довести планету до искусственного уранового удара, о чем, вероятно, уже свидетельствует необычайная вспышка роста сине-зеленых водорослей, поглотителей радиоактивности. И, может, нашу будущность определяет уже не Бог, не эволюция, а мы сами — своим разумным, или, наоборот, безумным поведением. И, возможно, мы уже мутанты, только не поднимающиеся вверх по лестнице космической эволюции, а спускающиеся обратно.
Если мыслить в атеистических категориях: ничто не помешало обезьяне стать человеком, если она этого захотела, и ничто не может помешать человеку снова стать обезьяной, если он устал быть человеком.
Да, есть основания предполагать, что мы живем не только на границе тысячелетий, а может, и на границе геологических эпох. Согласно «Канону затмений» Т. Оппольцера, солнечное затмение в день равноденствия наступит 19 марта 2007 года. Учитывая время начала всех предшествующих эпох голоцена, можно предположить, что 2007 год может стать концом 7980-летнего цикла (с начала протонеолита) и 9575-летнего цикла (с начала мезолита) и кульминацией изменения природы конца XX — начала XXI веков, по последствиям, возможно, равным изменениям природы на рубеже палеолита-мезолита. Иначе говоря, этот год может стать началом послеголоценовой эпохи…
В последние десятилетия мы болели космической эйфорией, говорили о наступлении космической эры в развитии земной цивилизации. Увы, это далеко не так… Наши космические программы — ни что иное, как грубая, а может, даже преступная попытка взять небо штурмом. Никогда еще в своей истории мы не были, как это ни парадоксально звучит, так далеки от Космоса, как ныне, в век космических полетов. Признаком космической эры следует считать не технические достижения, связанные с освоением ближайшего неземного пространства, и даже не научные концепции, высказывающие свое отношение к Космосу, а внутренний принцип всей культуры Единой цивилизации. Увы, мы как никогда далеки от этого. А без единства цивилизации природные катастрофы неумолимо обострят социально-политические, а они, в свою очередь, вызовут техногенные, а техногенные будут провоцировать природные. Наступило время великой ответственности.
Я уже упомянул о СПИДе. Кажется, уже нет дня, чтобы о нем не говорилось, не писалось. Но в то же время мало кто представляет, в том числе даже те, кто пишет, размеры надвигающейся катастрофы, тем более, что в отличие от других эпидемий, сегодня мы, как в случае с радиацией, не знаем размеров истинной беды, и завтра — тоже не будем знать, потому что ее размеры прояснятся лишь послезавтра, а послезавтра будет уже поздно. Можно опасаться, что с углублением геокосмического всплеска, с обострением экологической обстановки, у СПИДа могут появиться разновидности, нет уверенности, что он не «научится летать», то есть не начнет передаваться, подобно гриппу, через дыхание. Нужно ожидать неожиданно сильных вспышек обычных, считающихся побежденными человеком болезней: холеры, чумы, тифа, дифтерии… Впрочем, они уже начались. Но за СПИДом неумолимо на нас обрушатся другие, более страшные эпидемии, потому как мы не ликвидировали причин, в том числе нравственных, эпидемий прежних. Если мы не объединимся перед общей бедой, нас ждут опустошения гораздо большие, чем от бубонной чумы в средневековье. И СПИД, скорее всего, не случайно явно проявил себя в 1985 году, в год противостояния планет и накануне или даже в начале второго по мощности в истории современного человека геокосмического всплеска. СПИД — прежде .всего, признак глубокого экологического и нравственного кризиса человека, когда его иммунная система перестает распознавать «своего» и «чужого», и, более того, когда она «своего» признает за «чужого» и начинает бороться с ним. Не свидетельство ли это того, что мы стали чужими биосфере — в результате нравственного СПИДа, который поразил нас гораздо раньше биологического, когда чуждая человеку идеология, логика всеобщего разрушения принимается как своя. Именно подобное случилось в России в 1917 году. И как в случае с биологическим СПИДом, сегодняшние размеры беды мы будем знать только завтра, а завтра может быть уже поздно. Человек, потерявший нравственные ориентиры, подобно иммунной системе при СПИДе, перестает различать, где истина, где ложь, где добро, а где зло. Не случайно в последнее время толкуют хором и в одиночку политики и ученые, писатели и психологи о толерантности, как панацею от всех человеческих бед, имея в виду всеобщую терпимость и доброту, любовь друг к другу, дружбу между народами, и мало кто из простых смертных догадывается, что термин толерантность в медицине обозначает полную потерю иммунитета в организме, и нравственная толерантность упорно навязывается обществу: в том числе, гомосексуализм, однополые браки, что еще, видимо, не самое страшное.
