Исламский терроризм! В такой же, а может, в большей степени мы можем назвать нападение США и его послушных подельников на Ирак христианским терроризмом, только потому, что официально напавшие страны и их солдаты вроде бы исповедуют христианство, и у значительной части арабского и мусульманского мира такие ассоциации возникают. Почему нападение Израиля на Палестину не называют иудейским терроризмом, а естественное право палестинцев защищаться, наоборот, называют терроризмом? Ислам – изначально добрая религия. Но Ислам в то же время – не бессловесная беззащитная овечка. Эта религия гордых и независимых людей. В их руках огромный экономический и духовный потенциал, не считая огромных запасов нефти и газа, и люди рано или поздно могут встать на защиту своего попранного национального и религиозного достоинства, страшно, если им подсунут чуждую Исламу идеологию. Потому, повторяю, надо ли России влезать, не задумываясь о корнях и последствиях, во всевозможные антитеррористические блоки? Я полагаю, что Бен-Ладен до последнего времени, пока нынешняя российская власть не стала брататься с американской верхушкой, никаких претензий к России не имел, а нам, дай Бог, разобраться бы со своими террористами.
Корр.: Вы постоянно говорите о внутренней духовной близости христиан и мусульман. Может, приведете какой конкретный пример этого проявления.
М.Ч.: Внутренняя духовная близость христианства и Ислама проявляется самым неожиданным образом. Вы, конечно, смотрели фильм Мэла Гибсона «Страсти по Христу» — о 12 последних днях земной жизни Спасителя. Разумеется, это не первая попытка экранизации библейского сюжета, но, наверное, впервые тема Евангелия затронута верующим христианином. До этого большинство экранизаций были или откровенно антихристианскими, как, например, кощунственный фильм Мартина Скорцезе «Последнее искушение Христа», либо отличались вольной трактовкой. Мэл Гибсон называет себя истинным католиком, он регулярно посещает службы в часовне построенной на его деньги. У него семеро детей. Наверное, Мэл Гибсон — первый, кто поставил перед собой задачу сделать фильм насколько можно реалистичным, ни на йоту не отступая от евангельского сюжета. В одном из интервью он сказал: «Он умер за нас за всех, и пора вернуться к этому откровению, пока мир окончательно не сошел с ума».
Корр.: Бытует мнение, что недопустимо, даже святотатство – экранизировать Евангелие…
М.Ч. Я не согласен с этим. Мне представляется неверным отказываться сегодня, когда мир на краю пропасти, от любой возможности для донесения Истины, тем более, что враги давно используют для борьбы с Истиной и кино, и телеэкран, и интернет. Недопустимо, чтобы люди еще не пришедшие к вере, не познавшие Евангелия и Корана, судили о Спасителе только по мерзостному фильму Скорцезе. Мэлу Гибсону нужно сказать спасибо за сам факт создания этого фильма, честного и мужественного изложения одного из главных событий не только христианской, но и мировой истории, что Иисус Христос не миф, а реальность, в том числе будущая. Этот фильм многих, не только верующих, заставит задуматься… Так вот о внутренней духовной близости христианства и ислама: с самого начала, еще даже когда фильм не был завершен, он подвергся массированной атаке со стороны различных иудейских организаций. Уже за саму попытку снять фильм строго по Евангелию МэлаГибсона записали в антисемиты, обвинив его в том, что он «собирается возложить вину за гибель Христа на всех евреев». На самом деле они нападали не столько на Гибсона, сколько на само Евангелие, поскольку Мэл Гибсон имел неосторожность заявить, что он намерен изложить историю последних дней жизни Иисуса Христа так, как описано в Библии. Мэл Гибсон вынужден был оправдываться, что он никого не собирался «оскорблять, а тем более проповедовать антисемитизм», что его фильм – «повествование о любви, вере, надежде и прощении, а не вызов кому-то бы ни было». Под давлением еврейских организаций ему все-таки пришлось смягчить некоторые сцены фильма. Но это ничего не изменило. Его продолжали травить. Глава Антидиффамационной лиги США Абрам Фоксман ультимативно потребовал от Гибсона закончить фильм постскриптумом, в котором просил бы зрителей не воспринимать фильм в качестве повода проявления ненависти. А влиятельная «Нью-Йорк Таймс» статьей своего обозревателя Шэрон Ваксман откровенно угрожала, что «фильм может разрушить карьеру Гибсона, поскольку многие виднейшие деятели Голливуда – евреи». Большие сложности возникли с прокатом фильма. Разумеется, что его «закрыли» в Израиле, не купили как не прокатный в других вроде бы христианских странах, где влиятельна еврейская диаспора. К чему я начал этот разговор. А к тому, что поддержка к Мэлу Гибсону пришла, откуда он, может, не ожидал. Например, в христианской Франции единственным, кто решился купить фильм, стал известный продюсер Тарак Бен Аммар, мусульманин по вероисповеданию. Мало того, он во всеуслышание заявил, что «считает своим долгом мусульманина, верующего в Христа, выпустить эту ленту». Разве это не показательно – в христианской стране фильм об Иисусе Христе христиане смогли увидеть только благодаря мусульманину?!
