Михаил Чванов

Повесть «В верховьях Охоты»

Стали ставить палатку. Пол, по примеру эвенов, устлали лиственничными ветками. Так аккуратно, веточка в        веточку, как это делала сегодня Даша, не получилось.            Палатка была очень маленькая, и Сомов еще дома очень сомневался в ее практичности: он привык к альпинистским палаткам с дном, а если уж без дна, то должна быть большая, экспедиционная. Но Юсупов утверждал, что все   будет прекрасно, он специально берет такую, без дна, ему надоело мерзнуть, ему надоели палатки вез печек, а для этой он специально сделал печку, и все будет как у эвенов, а они на этом собаку съели, не зря отказались от чумов. Когда поставили печку, места          в палатке осталось совсем мало, из-под пола поддувало.

— Ничего, уберемся, нас только двое, — успокоил Юсупов. — А рюкзаки под полиэтиленовой пленкой оставим на улице.

Сомов попытался растопить печку, но весь дым лез в палатку.

— Это только вначале, — сказал Юсупов. — Разгорится  — пойдет.

— А мне кажется — тонковата труба. И потому нет тяги.

— Просто сегодня нет ветра. Вот подует ветер — и все нала­дится.

Подул и ветер, но дым по-прежнему лез в палатку.

— Не тот ветер, — сказал Юсупов. — Не с той сторо­ны, — Он никак не хотел признаться, что печка просто не­правильно сделана.

 

Валера, наконец, немного отошел, заулыбался. Даша пришла, пригласила Юсупова и Сомова на чай.

— Диму надо было просто отлупить, — когда ему осторожно рассказали о ночных приключениях, сказал Валера. — Когда выпьет, он очень плохой. Он год работал на руднике. Плохие люди там были, как это?.. Под охраной их каждый день привозили. Там испортился. Совсем испортился. Я боюсь его.

— Но мы не хотели обидеть тебя, — сказал Сомов. — Ведь ты сказал, что он твой друг.

— Какой он друг!.. — махнул рукой Валера.

— Зачем же ты так говорил? — с досадой сказал Юсупов. — Знать бы!

— Однако, прошлый раз с тобой приходили и плохие люди, ты тоже говорил «друг»,— с не присущей ему резкостью сказал Валера.

— Но ты его так встретил! — усмехнулся Юсупов. — С таким почетом!

— Но он же гость! Такой закон тайги. И он сосед. Вы улетите, а мне с ним жить. Беда придет, волки нападут, к нему побегу. Когда трезвый, он неплохой. Зачем спирт доставал? Видишь, как мне плохо.

— Но мы хотели угостить твоего, как ты сказал, друга. Гостя. Тебе сделать приятное.

— Все равно. Зачем спирт привозишь? Знаешь, что мне будет плохо, что мой желудок не терпит. В прошлом году, помнишь, как плохо было.

— Не умеешь пить — не пей, — усмехнулся Юсупов.

— Но ты же знаешь, что мы меры не знаем, не можем остановиться. Если  хотите нам добра, зачем привозите спирт? Мы — как олени: те мухомор увидят — ум теряют.

— Ну, ты даешь, Валера.

— Не обижайся, но почему так? Почему знаешь, что не могу остановиться, а везешь. Неужели ты мне без этого не друг? Я же не Иннокентий. И в Черпулае — в магазине сапог нет, брезента нет, ничего нет — а спирт есть. Под продукты вертолетов нет, а под спирт есть. Из-за него мы совесть теряем. Перестаем чтить закон предков, закон тайги. За него все отдадим. Даже бичи вон смеются, сами пьют, а смеются: «У эвенов бутылка спирта — два оленя или  одна жена». Почему так? Везде пишут, что пить вредно, а спирт везут. А потом милиция едет арестовывать… Теперь смотрите, Дима снова может прийти. Он не успокоится, раз знает, что спирт есть. — Валера замялся.— Шибко болею. Может, немного нальешь, чтобы легче стало.

— Нет, Валера, — твердо сказал Юсупов.

— Немного, а то шибко тяжело.

— Нет, — решительно встал Юсупов. — На вот, выпей эту таблетку и ложись спать. Если бы я тебе был враг, то налил. А я друг.

Валера молча встал, взял маут и пошел в тайгу. Сомов с Юсуповым стояли на берегу Охоты и хмуро смотрели ему вслед.

 

Снег на припекаемых солнцем пригорках постепенно сошел, и кругом стало пестро, как весной. Трехлетняя Рая бегала перед палаткой босиком, играла с собаками. Валера вернулся из стада совсем уже пришедшим в себя, приветливо улыбался. Втроем сходили за мясом, по пути убили двух куропаток. Сомов сразу повеселел. Долго любовался прозрачными струями Охоты, разноцветной галькой, кусками ржавого непрочного кварцита, на сломах желто поблескивала слюда, с улыбкой вспомнил, как почти сразу же после прилета к нему с таким куском прибежал Юсупов:

Leave a Comment

Ваш адрес email не будет опубликован.

Top