— Теперь ты убеждаешься, что я невезучий? — усмехнувшись, спросил Сомов Юсупова. — Помнишь, Коля говорил при взлете, что кто-то из нас невезучий. То никак не могли вылететь, то вертолет над Якутией вдруг стало мотать, а теперь вот…
Юсупов отмолчался, лишь скривил губы.
Сомов пытался придумать себе занятие, чтобы незаметнее шло время. Пошел еще подрубить лиственничных веток на подстилку в палатку. Теперь неизвестно, сколько здесь куковать.
Долго не мог уснуть. Печка по-прежнему коптила, и толку от нее никакого, даже, наоборот: в палатке не просто колотун, а с едким дымом. Когда на улице было тихо, Юсупов убеждал, что нет тяги, теперь на улице ветер, но все равно весь дым в палатке. Все-таки узка труба. Ну и Юсупов — не проверив, взял с собой! «Но ничего, у меня неплохой спальник», — думал Сомов. Юсупов, понадеявшийся на печку и не взявший ничего, выпросил у Валеры оленью шкуру, завернулся в нее, покрылся своей, белой.
Ночью Сомову отрывками являлись счастливые сны, а проснулся — на душе засвербило: за брезентом мело. Как Николай? Как их искать в такую погоду?
Наконец восемь часов. Затаились у рации.
— …«Баэа-7», «Баэа-7», я — *Конус»… «База-7», «База-7», я — «Конус»… — вызывал Черпулай седьмое стадо.
Но в ответ — молчанье. Позывной рации, у которой сейчас сидели Юсупов с Сомовым, — «Конус-4».
«База-7» по-прежнему молчала. Тогда подключился поселок Арка, радистом в котором — жена Нестерова, председателя сельсовета, который тоже был с Николаем.
— …«Конус» -, мне удалось связаться с «Базой-7». Сообщают, что вчера, пока ловили оленей, пока выехали, стало темно. Выезжают сейчас. Прием…
– …Когда выйдут на связь? Прием.
— …Через три часа. В одиннадцать. Рацию возьмут с собой. Связь кончаю…
Ждали одиннадцати. Чтобы как-то убить время, опять пошли заготавливать дрова. И Валера то и дело выходит на крутой берег Охоты, смотрит вниз по течению. Правда, у него другие заботы: еще двенадцатого из Черпулая вышел аргиш с продуктами, который ведет его напарник Гриша Осенин — кстати, на рации в Черпулае его жена Тамара, — а аргиша все нет, хотя от Черпулая сюда всего шесть-семь дней спокойного ходу.
В одиннадцать часов на связь никто не вышел.
Двенадцать. Слышимость отвратительная. «Как я буду передавать телеграмму?» — с тоской подумал Сомов.
Слышали, как «Конус» передал в Арку, что «База-7» выходила на связь, но на очень короткое время, и ничего невозможно было понять.
—Я подозреваю, — помрачнел Юсупов, — что они ни хрена никуда не выезжали. Если Нестеров привез им водки, а он, кажется, брал с собой, они загудели, и нет им никакого дела до вертолета. А то и на самом деле — половили-половили оленей, ты увидишь, как они их ловят, и бросили.
Час дня. «Конус» почти полчаса вызывал «Базу-7» — бесполезно.
Юсупов, чтобы скоротать время, ушел с Валерой на рыбалку — километров за десять, на соседнюю реку Кухтуй, в Охоте в этих местах еще нет рыбы, здесь еще слишком мелко. «Неужели нам придется идти с Валерой аргишем или одним до Черпулая? Как я пойду на своей остеомиелитной ноге? — думал Сомов. — Да, ума нет — шибко плохо. Влип по своей глупости в историю. Ведь там столько перебродов. Болота, допустим, к тому времени встанут, а переправы через Охоту и ее притоки как минимум по пояс… Но главное, как-то нужно передать жене, что задержусь, иначе она сойдет с ума».
Два часа. «Ваза-7» на связь так и не вышла. Жена Гриши Осенина успокаивала жену Нестерова:
— Люда, ты не беспокойся, может, все обойдется. Может, где пережидают погоду. Следующая связь в три… «Конус-4», — спрашивала она Катю, — аргиш не пришел?
— Нет.
— Что же случилось? Ведь уже столько дней
— Не беспокойся,— в свою очередь успокаивала ее Нестерова, — наверное, просто растеряли оленей. Собирают.
Сегодня в полдень снег не тает даже на припеках. Рая по-прежнему носится по нему босиком. А у Сомова ноги мерзли даже в сапогах.
В три часа связи опять не было.
В пять «Конус» спокойно расспросил об обстановке в стаде, о вертолете даже не упомянул, не очень настойчиво вызывал «Базу-7», но та не ответила. Все это время Сомов подсказывал Кате, которая была на связи, чтобы она спросила о вертолете, но Катя, поинтересовавшись лишь потерявшимся аргишем, выключила связь, и — самое не предвиденное для Сомова с Юсуповым — до понедельника. Оказывается, в субботу и воскресенье стада не выходят на связь. Двое суток томиться в неведении!
