Михаил Чванов

Книга Бытия Глава Корчак

И ещё. Нищий распоряжается милостыней, как заблагорассудится, а у ребёнка нет ничего своего, он должен отчитываться за каждый даром полученный в личное пользование предмет. Из-за нищеты ребёнка и материальной зависимости отношение взрослых к детям аморально. Существует ли жизнь в шутку? Никто не хочет понять, что детский возраст — долгие, важные годы в жизни человека. Простите, что я говорю сумбурно, но у нас с вами слишком мало времени. Я боюсь, что нас уже заметили, что мы слишком долго разговариваем.

Крестьянин, чей взор устремлён одновременно на небо и землю, — сам плод и продукт земли, — знает предел человеческой власти. Быстрая, ленивая, пугливая, норовистая лошадь, ноская курица, молочная корова, урожайная и неурожайная почва, дожд­ливое лето, зима без снега — всюду встречает он что-то, что можно слегка изменить или изрядно поправить надзором, тяжким трудом. А бывает, что и никак не сладишь.

У мещанина слишком высокое понятие о человеческой мощи. Картофель не уродился, но достать можно, надо только заплатить подороже. Зима — надевает шубу, дождь — калоши, засуха — поливают улицы, чтобы не было пыли. Всё можно купить, всякому горю помочь. Ребёнок бледен — врач, плохо учится — репетитор. А книж­ка, поясняя, что надо делать, создает иллюзию, что можно всего добиться…

К чему я всё это? Я о том, к чему приводит отрыв от земли, от естества. Я боюсь, что наша беда, и особенно это относится к евреям, что мы слишком давно оторвались от земли. Много ли среди евреев крестьян? Когда-то мы были степными кочевниками-скотоводами, но у кочевников ведь своя кровная связь с землей. Это, можно сказать, те же земледельцы, только постоянно кочующие. Почему же мы потеряли связь с землей?.. Может быть, мы так потеряли связь с самой Землей?..

Но я опять ушел в сторону. А как мы живем! Это касается всех. Какой мы пример детям! И гадаем, почему у нас такие дети!.. Дети видят: взрослые не умные, не умеют пользоваться свободой, которой они обладают. Взрослые не всё знают, часто отвечают только потому — лишь бы отделаться или в шутку, или так, что нельзя понять. Один говорит одно, другой — другое, и неизвестно, где правда…

Взрослые не добры… Взрослые лгут… Велят говорить прав­ду, а скажешь, так обижаются…

Спроси старика, он и сорокалетнего считает юнцом. Да что там, целые классы общества считаются не созревшими. Целые народы нуждаются в опеке, считается, что они тоже не достигли зрелости, потому что у них нет пушек.

Добро и зло для ребёнка — это то, чем была молния или улыбка солнца для первобытного человека — таинственной карающей дес­ницей или благословлением. Ребёнок боится, потому что видит вокруг непонятные вещи, а во сне мрачные деформированные пред­меты — сон и явь ещё не обособились. Они еще  не познали Бога. Я помогаю и в этом?

— А какому богу вы учили детей молиться? – спросил Он.

— Бог един, только разные народы называет или понимают его по-разному, — уклончиво ответил Януш Корчак. — Ну, прощайте!… На нас уже смотрят… И я не знаю, как там мои дети… Я так боюсь за них, чтобы их никто не обидел. Уже скоро… Я готовлю их к этому. Я каждый день по нескольку раз им говорю, что их ждет профилактический осмотр и дезинфекция: когда скапливается много людей, возникают всякие заразные болезни… Прощайте! Да, когда-то я начинал вести дневник, потом бросил. И одно время — перед отправкой сюда — снова вёл его. Скорее, не дневник, отдельные записи. Если не затруднит, — у вас есть шанс выбраться отсюда, ведь вы не еврей, хотя я подозреваю в вас еврейскую кровь.- отправьте его в Варшаву, в Дом сирот. Я уверен, что после войны он обязательно возродится, мои помощники успели уехать из Польши в нейтральные страны. Если будет любопытно, прочтите. Заранее предупреждаю, что ничего особенного там нет. Это, скорее, не дневник, отдельные записи. Поэтому, если потеряете эти записи, или вынуждены будете по какой-нибудь причине их уничтожить, не огорчайтесь, а делайте это с легким сердцем. Ничего там такого нет, о чем мир после меня мог бы жалеть. Прощайте! Скорее всего, мы больше не встретимся.

— Но все-таки, может быть…

— Нет! — мягко прервал Януш Корчак. — Есть только один путь для человека, если он считает себя человеком, — путь личного примера. Только тогда можно надеяться, что рано или поздно мир может измениться.

— Как пытался его изменить  Иисус Христос?

— Слишком лестное для меня сравнение, — печально усмехнулся Януш Корчак.

Leave a Comment

Ваш адрес email не будет опубликован.

Top