Страшно было смотреть: с горы и, может быть, с самих небес, молча, выбиваясь из сил, бежали потные мужики и бабы, распахивали чужие ворота и начинали выводить своих овец, коров, ловить своих кур. Хозяева молча и скорбно смотрели из окон или с крылец, другие пытались препятствовать разбою, они уже справедливо считали, подаренный или купленный скот своим и уже имели на него свои планы, третьи уже успели зарезать какого-нибудь куренка — и то там, то здесь вспыхивали ссоры.
Уже к вечеру из района приехал оперуполномоченный с милицией. Они и выловили на болоте Кормщика. Он, видимо, совсем помешался. Вымазанный в тине, связанный, он сидел в телеге и плакал. Рядом стояли несколько мужиков, «братьев», которые не знали, в качестве свидетелей или уже арестованных идут они за Кормщиком в райцентр. Плакал не о себе:
— Эх вы!.. Как же вам, таким, на небо?! Не подождали несколько часов, а может, и нескольких минут. Бог таким образом решил нас проверить… А вы туда со всем барахлом, с деньгами, от чего и хотели убежать. Как же нам на небо?! — горько рыдал он.
— Будет нам теперь небо через колючую проволоку! А то и вообще каменное в шахте — сжав кулаки, отчаянно выматерился себе под ноги один из «небесных братьев».
Телега медленно громыхала по мерзлым ухабам. Встречные, молча, провожали ее взглядом. Или отворачивались, делая вид, что не видят или не знают Кормчего. Один из «братьев», выскочивший из переулка, хотел его ударить, но ему не дали, тогда он плюнул Кормчему в лицо.
-Спасибо! — покорно ответил он. — Спаси вас Бог, неразумных!.. — только повторил он, вперемешку с болотной тиной размазывая плевок по лицу.
— Эх ты, посланник Божий!.. — скорбно покачал головой, стоящий у околицы, с непокрытой головой, дед Левонтий, единственный осмелившийся выйти проводить Кормщика. — Сколько беды-то от тебя будет! В Сибирь ты теперь, только за колючую проволоку. Сгниешь там… Хрен бы с тобой, но ведь других за собой потянешь. Я тебе, сколько говорил: в Сибирь надо собственной волей идти, бегами, там еще воздух есть, места, где никто не найдет. В Сибири надо было царствие земное строить, тогда и в небесное возьмут. В Сибири земли, я думаю, еще много. Так тебе, окаянному, сразу на небеси прыгнуть захотелось. Чтобы разом с Богом сесть, по правую руку, может, даже за стол, покрытый красным сукном. Эк, какие нетерпеливые! Одним не терпится мировую революцию по всей Земле, словно холеру, распустить. Другим… Ведь вас в народе так — прыгунами — и зовут. Ишь, чего захотели: даже не подняться захотели, а запрыгнуть.
— Дак ведь терпежу больше не было! — в оправдание крикнул Кормщик. — Каждый день жди конца света. Вот-вот придут за тобой. Вот и заторопились. Каждый день жди суда не всевышнего, а земного. И не знаешь, за какие грехи.
— Бил бы я вас батогами окаянных, — больно говорил Левонтий. — А ведь пишут и в других землях есть такие прыгуны, только называются иначе. Вот это меня и смущает, значит, есть какая-то причина, или общая болезнь, как чума или холера, раз люди в разных странах, не подозревая друг о друге, ей заболевают… Сколько ты душ загубил, окаянно-святой человек!
— Разве я не добра им хотел?! Разве о себе думал?! — вскричал, потянулся к нему с телеги Кормщик.
У околицы телега остановилась. Милиционеры ждали одетого в кожу оперуполномоченного, который задержался в сельсовете, выясняя размеры контрреволюционного мятежа.
— Разве я о себе думал! — в отчаянии повторял Кормщик.
— Это верно, — согласился Левонтий. — Другие кормщики, к примеру, беспоповцы, вон в той же Денисовке, ни о каком небе не помышляют, живут припеваючи, как баре, как попы раньше, за счет своей паствы, ты у них был словно бельмо в глазу, гол, как сокол, последнее другим отдавал… Они на тебя, небось, и донесли. Больно уж быстро уполномоченный приехал. А то кто бы знал про ваш шабаш-отлет на горе, разошлись бы по домам, морды друг другу набили — и все. А тут, видишь, уполномоченный, словно за кустом сидел, а может так и было: выжидал, чтобы с поличным арестовать, он то знал, что восхождение ваше — дурь несусветная, прости Господи… Ты у нас праведник, то верно. Только ведь, если разобраться, кто больше людям горя принес?.. Разные праведники да правдоискатели! Несть вам числа, бездельникам! Как только кому лень работать – они давай правду искать, и ей простому, смирному народу голову мутить.
