— Ну, в общем, мужики, больше на себя надейтесь,— почесав затылок, подвел черту лейтенант.— От меня тут мало зависит. Я рад бы их прижучить, что, разве это не в моих интересах?.. Я уже и засады пробовал делать. Сижу ночью в одном кооперативе, а они — в другом. Они уже мой «броневик» все знают. Заниматься мы вами будем, конечно, но вы и сами не дремлите… Да…— замялся он,— как бы не пришлось заниматься вами и в другом смысле. Вот тут еще какая загвоздка. Тоже готовьтесь, мужики.
— В каком другом смысле?— не понял главный инженер.
— Но это больше по линии ОБХСС, чем по моей, да народного контроля. По поводу нарушения устава, положений… Теперь ведь какое-то новое положение. Другими садами мы уже занимались, и до вас скоро, наверное, очередь дойдет. Так что готовьтесь, мужики… И обороняйтесь…
И, оставив мужиков в растерянности и невеселом недоумении, уехал на своем стареньком, еще чуть ли не первого выпуска, «Москвиче» (от отца остался) — райотдел милиции никакого транспорта ему выделить не смог. Уехал, вроде бы намекнув, что еще не известно, на кого придется заводить дело. Что может даже оказаться, что эти подонки как бы осуществляли правосудие.
Примерно через неделю Иван увидел на щите объявлений кооператива извещение об общем собрании садового товарищества. Насчет водопровода, решил Иван. Последнее время много говорили о необходимости форсирования этого дела, да и женщины покоя не давали — тяжело им было от родника воду таскать. Но ездившая а сад среди недели после работы жена огорошила его: какие-то два мужика вместе с председателем кооператива обходили участки, обмеряли дома, что-то записывали, о мансарде все что-то говорили, о бане. Когда я приехала, они уже через участок от нас были, спросила я Капитоныча, улучила момент, а он смурной какой-то, отмахнулся: «Потом… Дожили до веселой жизни…»
Жена особенно не расстроилась: ну обмеряют и обмеряют, значит — надо, она и мысли допустить но могла, святая душа, что они что-то делают не так, а Иван понял, что вот — и до них докатилась та легендарная проверка, о которой невесело и вполголоса говорили в электричке, о которой злорадно и заранее торжествующе кричал продавец-жулик на лесоторговой базе и о которой, видимо, на прошлой неделе намекал лейтенант-участковый.
«Ну, пусть проверят!»— успокаивал себя Иван. Ничего ворованного у него нет. Все куплено. Разве вот только подобрана на улице канализационная труба, вмонтированная из-за недостатка кирпича в верх печной трубы, да частью выбраны на заводской свалке доски от ящиков из-под какого-то оборудования. И даже на свалке не своего завода — в соседней области, в одном маленьком городишке. Ехал мимо с уборочной и увидел: два мужика доски жгут. Глазам не поверил: да вы с ума сошли, мужики?! Нет, говорят, все верно, круглый год жжем, ну и, конечно, бывает, и не доски — по сто сорок рублей в месяц за это платят. Мужики, спросил Иван, а взять можно? Переглянулись, помолчали. Ты, говорят, дай нам на бутылку, мы тебе сами отсортируем и в машину сбросаем. Что, нам самим не жалко! Только без нашего сигналу машину не подгоняй, чтобы начальство не засекло, жучат нас за это.
Но Иван, государственный человек, не мог так просто взять, пошел в заводоуправление: нельзя ли купить эти доски? Мы отходы не продаем, нет у нас на них цены, да и не имеем права. До директора дошел, и тот то же самое: продать не можем и так дать, сопроводив бумагой, что не ворованное,— не имеем права, как вы оказались на заводской свалке, туда ход воспрещен? В сердцах даже позвонил кому-то: «Вы что, подальше от дороги жечь не можете?»
Иван понял, что только зря теряет время.
— Где ты столько пропадал? Мы уже думали, не приедешь — чуть не сожгли, у нас рабочий день кончается…
При подъезде к родному городу его остановил инспектор ГАИ:
— Документы…
Иван чистосердечно рассказал, где он взял доски.
Капитан залез в кузов, убедился, что все доски были в гвоздях или в дырьях от гвоздей, пестрили разноцветными надписями.
— Надо же: и кедр есть, и лиственница,— спустившись, сказал он.— Не знаю что делать. По всем правилам, я все равно должен задержать вас… И в то же время… Слушайте, а вы не можете схему нарисовать, где эта свалка?
— Проверить хотите?— спросил Иван.
— Да как сказать…— смутился капитан.— Я сам садовод…
Вот только разве эти доски. Но видно же, что они бывшие в употреблении.
Из-за опоздавшей электрички Иван чуть успел на собрание. В рабочие дни на электрички грех было жаловаться, а вот в субботу, воскресенье — всякое бывало. Никаких президиумов на подобных собраниях не водилось и стола не бывало, а тут вдруг за поставленным на поляне около вагончика сторожа столом кроме Капитоныча сидели четверо незнакомых мужиков.
