— Эх, Иван Алексеевич, ведь не все от меня зависит,— вздохнул председатель завкома.— Ведь все может круто обернуться.
Иван никогда не задумывался, какой у него характер, хотя, впрочем, знал, что нелегкий, какие у него жизненные убеждения, жил себе да работал, а тут вдруг почувствовал в себе какую-то пружину, и дело, в конце концов, не в бане и не в мансарде с самоваром.
— А вы меня не пугайте, Федор Дмитриевич,— сказал Иван.— Что, повторяю, чтобы вам легко жилось, чтобы умыть руки, чтобы было удобно доложить об исполнении, Доведете меня до того, что я на самом деле напишу заявление по собственному желанию? Да я вам хоть сейчас напишу его. Только поищите-ка вы начальника цеха! Да, молодых инженеров — пруд пруди, но почему-то никто из них не хочет идти в начальники… Извините, Федор Дмитриевич, мне в цех надо, а уж решайте сами. И простите меня, что я вам лишние хлопоты доставляю. Раз уж все в принцип уперлось, и я упрусь — от таких фактов морального разложения, как в земле покопаться, как мои отец, дед и прадед копались, в баньке попариться да чай на мансарде попить — правда, вот мансарды у них — чего не было, того не было,— развел он руками,— не откажусь.
В понедельник перед концом работы его вызвал директор завода.
— Ну что ты, Иван Алексеевич, втягиваешь нас в какую-то историю! Тут конец квартала, а ты нам дополнительные проблемы создаешь,— грубовато-фамильярно, по-отечески начал он.— Дело это, знаешь, такое, ты давай решай в два-три дня, не вставай в позу, иначе нам что-то решать придется. Ты же знаешь, как за эти сады принялись, кто на них только не погорел! Завком вон говорит, что ты уперся, в деталях он мне ваш разговор пересказал. Банька и мансарда, конечно, хорошо, но не создавай нам лишних трудностей… Все у меня.— И больше уже не глядел на Ивана, словно того уже и не было н кабинете — был и нет, как в мультфильме. С отсутствующе-важным выражением лица потянулся к телефону.
Но Иван не собирался уходить. Он дождался, когда директор наберет номер. Иван был уверен, что никто ему не ответит, потому что, скорее всего, и набирал-то номер для формы, Иван хорошо знал своего директора, как-никак они проработали вместе без малого десять лет. «Артист!»— только и подумал Иван, и точно: подержав трубку у уха, директор водрузил ее на место и удивленно смотрел на Ивана, почему он еще здесь.
— Я себя виноватым не считаю,— сказал Иван.— И решать за вас с председателем завкома не буду. Письмо адресовано не мне. И если вы меня как начальника цеха цените и уважаете, если меня считаете честным человеком, то найдете, как им ответить. Если нет или боитесь лишних хлопот для себя…— Он пожал плечами.— Словом, решайте,— поднялся Иван.
— Значит, так?— усмехнулся директор.
— Значит, так!— подтвердил Иван.
— Ну ладно, ты свободен… Да, как у тебя Ибрагимов работает?
— Да неплохо.
— Есть у него руководящая жилка?
— Руководящая — не знаю, а инженерная есть, толковый парень.
— Что же ты не даешь молодому специалисту расти, никуда его не выдвигаешь?
— А куда мне его выдвигать? Только вот если начальником цеха,— усмехнулся Иван.
— Подожди, не торопись,— откинувшись на спинку кресла, тоже усмехнулся директор.— Год-два еще потянешь. А там, если тут усижу,— похлопал он по креслу,— есть у меня на тебя виды, хотя характер у тебя, прямо скажем, не очень… Ладно, попробую я поговорить со станкостроительным — насчет твоей бани…
Но в среду Ивана пригласили на заседание завкома.
— Звонок директора ничего не дал,— перед началом заседания объяснил председатель завкома.— Наоборот, нажали. Пришлось вот включить в повестку, хотя без этого вопросов, Так что извини…
Если раньше Иван переживал, просыпался ночами, то теперь словно переступил какую грань — был спокоен и тверд.
Но завком ни к какому решению не пришел. Его члены под разными предлогами отказались участвовать в порицании Ивана, а некоторые даже предложили выступить в его защиту. Председатель завкома остался в смущении.
В субботу Иван как ни в чем не бывало поехал в сад и затопил свою баньку. Над ней весело вился дымок, он смотрел на него, обкапывал яблони и с недоумением думал: надо же, можно сказать, из-за этого вот дыма ломается его жизнь.
В двух местах стучали молотки: в одном разбирали мансарду, в другом — баню, хозяином мансарды был заместитель директора станкостроительного завода, хозяин бани работал в управлении местной промышленности. Довели мужиков, подумал Иван.
