Михаил Чванов

Рассказ «Вещий Игорь»

— Да нет, — из кухни откликнулась мать. — По дороге где-то заигрался. Да скоро придет, наверное. Садись с нами, сейчас обедать будем.

— Некогда, — серьезно сказал Игорь. — Идти надо. Дома сидеть, пока мамка с работы не присла. Я только познакомиться присол. Смотрю в окно, идет… В магазин теперь пойдесь? — спросил мять.

— Зачем? — не поняла она.

— Как засем? — удивился ее недогадливости, засмеялся Игорь. — За вином, гостя-то сем угоссятъбудесь? Или, мозет, сказесь, дома есть? Нет, у вас тозе не устоит.

— Так не пьет он, Игорь, — сказала мать.

— Ну да! — ухмыльнулся тот, подмигивая мне.

— Правда, Игорь, — подтвердила мать.

— Правда, сто ли? — пытливо посмотрел он на меня. —Какой зе ты музык?

— А зачем пить-то? — спросил я его.

— Как засем? — удивился он. — Надо…

— А зачем — надо? — настаивал я.

— Ну… все пьют… — не нашелся он. — У нас все пьют. Вся улица… Витька Макеев всера вон бабу гонял, у нас в бане носевала. Некоторые совсем ум пропили.

— Ну даже если ум пропивают — зачем пить? — упорствовал я.

— Ну, я говорю зе, все пьют… — нахмурился Игорь. — Ну, ладно, я посол. Зовите, если сто надо помось…

Я прожил тогда у родителей три дня. Игорь приходил по нескольку раз в день, стоило мне выйти во двор или за ворота, словно он меня караулил. И когда я взял в руки колун — хоть и отговаривала мать, трудно мне было сидеть без дела, — Игорь тут же появился из своих ворот:

— Ты коли, а я складывать буду… Ногу-то не разрубись? — После того как мать сказала, что я не пью, он присматривался ко мне то ли с удивлением, то ли с некоторым подозрением.

— Дома-то тоже помогаешь? — спросил я его.

— А как зе! — чуть не обиделся он. — Но дома скусно. Да дома у нас и так музыков много…

— Кем будешь, когда вырастешь? — спросил я, когда Игорь серьезно, без улыбки объявил перекур и мы сидели с ним на еще не распиленных кряжах.

— Дрова-то надо пилить, — вместо ответа хлопнул он березовую лесину под собой. — Высохнут, не расколесь. Пусть отец у Сапроновых бензопилу спросит, мигом мозно раскатать.

— Не думал, что ли, кем будешь? — напомнил я.

— А сто думать… Софером.

— А почему шофером?

— Посему, посему, — засмеялся он. — Ты сто, маленький, сто ли? Я зе не спрасиваю, почему ты усисся и усисся. Борода вон уз какая, а все усисся. Второгодник, сто ли?.. Софером хоросо. Дров привезти или сена. Папка вон поехал и стассил. А на лосади дров много не увезесь.

— Как стащил?

— Ну поехал ночью в лес и стассил, — удивляясь моей непонятливости, объяснил Игорь.

— А разве хорошо это?

— А у нас все тассят. Из леса, из завода. Софером хоросо. Я бы вам, тете Матрене дров привез. Картоску из огорода. Старики Парфеновы вон мусаются. Никому дела нет… Софером милое дело. Всегда людям помосьмозно. И люди спасибо сказут… И бутылку поставят, — неожиданно добавил, засмеялся он.

— Ты что, шофером из-за бутылок только хочешь стать?

— Ну, сказесь тозе… Но, раз дают, отказесся, сто ли. Принято так: сто-нибудь привез — ставят бутылку. Маленькому дают конфетку, больсому — бутылку, — снова засмеялся он.

В это время мимо проходил высокий чернявый парень. Не поздоровался: город, пусть и небольшой, — не деревня, не принято это, тем, может, и отличается он от деревни.

— Подозди, — сказал мне Игорь и слез с дров. — Эй ты, Макеев!

Парень, не обращая на него внимания, шел мимо.

— Ты сто, не слысись? С тобой говорят.

Парень не столько удивленно, сколько тупо уставился на него.

— Ты сто свою бабу гонял, она зе у тебя беременная. Ты сто, дурак?

— Иди ты!.. — опешил, не сразу нашелся парень, а потом наклонился, подхватил с земли щепку и зло швырнул ее в Игоря. Щепка, разумеется, не долетела, но Игорь на всякий случай заранее отскочил в сторону.

— Ессе бросается… Не умеесь пить, не берись… Тозе мне, музык… Думаесь, станы натянул, так музык…

— А ты вырастешь — будешь пить? — спросил я Игоря.

— А ну ее… В праздник только.

— Ну а зачем — в праздник?

Игорь сбоку внимательно посмотрел на меня: не разыгрываю ли?

— Ну праздник зе! Для этого и праздник — Октябрьская или Первомай. Тогда все пьют. Сто я, белая ворона, сто ли, — засмеялся он.

Вечером я уезжал. Вышел провожать и Игорь.

— Ты приеззай  посассе, — протянув мне руку, серьезно сказал он. — Мать только о тебе и говорит. Залеть мать надо, мать — она одна… Так-то ты не бойся, я помогать тут буду…

Поезд уже давно оставил позади последние уральские скалы, а у меня из головы все не выходил Игорь, которого почему-то прозвали вещим. Нравился он мне. И в то же время тревожил: была в его простоватости какая-то незащищенность, что ли, не знаю, как объяснить…

Leave a Comment

Ваш адрес email не будет опубликован.

Top