Михаил Чванов

Рассказ «Уральская Подгорная в Белграде»

Мы шли по Белграду с Вячеславом Михайловичем Клыковым и Василием Ивановичем Беловым.  Уже не помню: то ли на прием к президенту Милошевичу, то ли на прием к Патриарху Павле.  Мы всего день назад приехали в Сербию. Небо над Югославией уже было закрыто блокадой, как мы сюда добирались, особый разговор.  Белград натружено гудел вокруг нас, словно пчелиный улей во время благодатного медосбора, не верилось, что чуть ли не в пригородах шла страшная междоусобная война, которой позже историки назорв3т началом Третьей мировой.

Вдруг в уличном шуме я услышал гармошку. Прислушался, точно- русская гармошка, а играли знакомую мне с детства Уральскую Подгорную.

-Да, русский, — подтвердил сопровождающий нас Джоко Стоичич. – Уже, наверное, с неделю играет. Люди собираются вокруг него, просят «Катюшу».

Я потащил своих спутников на заливистый и так неожиданный здесь, в прифронтовом Белграде, наигрыш Уральской Подгорной.

Клыков пошел за мной машинально-послушно, еще, кажется, не поняв, куда и зачем я его тащу, Белов – с явным неудовольствием.

На бульваре на бордюре газона сидел мужчина лет сорока в этаком русском картузике в окружении порядочной толпы, которая одобрительно переговаривалась и улыбалась. Рядом с ним не было никакой подобающей в таких случаях баночки или коробки, деньги ему клали прямо на траву газона, клали не как нищему, а как артисту. Что ли, от всего сердца, да и не похож он был вроде на нищего: одет опрятно, побрит, пострижен, картузик с бантом.

— Откуда? – спросил я. Я почему-то обрадовался и гармошке, и самому гармонисту, Уральскую Подгорную и в России редко услышишь.

— Из России, — был веселый ответ.

— А точнее?

— С Урала.

— А еще точнее? – уже радостно настаивал я: вдруг земляк?

— Из Оренбурга.

— Ну, скажем, Оренбург  не совсем Урал, — насторожился я. – А с какой улицы?

— Ну не из самого Оренбурга, из района.

— А из какого района? – не унимался я.

— Из Кувандыкского… Станица Озерная…

Я убедился, что он не врет: есть в Оренбуржье такая станица.

— Давно из России?

— Да уж года два.

— Здесь, что ли, живешь?

— Да нет… Играю вот…

— И долго тут будешь играть? – спросил угрюмо Василий Иванович Белов.

— Да нет, еще неделю-вторую.

— А потом7

— В Италию есть приглашение. Туда пойду, давно ждал.

— А потом? – теперь уже настаивал Белов.

— А потом —  посмотрю, — засмеялся парень.

— А когда домой? – так же угрюмо спросил Белов.

— Да года через два, не раньше, думаю…

А мне почему-то было радостно: вдруг почти земляк в середине Европы с гармошкой. Да и обычно неулыбчивый Клыков вроде заулыбался. А Василий Иванович Белов вдруг взъелся на моего почти земляка:

— Что ты тут сидишь, позоришь себя и Россию?! На родине беда, а ты шляешься  нищим-побирушкой по миру.  Здоровый бугай, лопату бы тебе, или на комбайн, на трактор бы сел, на носу уборочная страда, в деревне мужика нормального нет… А ты шляешься побирушкой по миру.  Возвращайся домой, если еще совесть совсем не потерял! Он еще в Италию пойдет, смешить людей!..

Василий Иванович круто развернулся и, не дожидаясь нас, пошел прочь.

Гармонист растерянно молчал, неловко улыбался.

— Да что вы уж так на него?- догнал я Василия Ивановича.

— А что? – не принял он моего благодушного тона. —  Страна гибнет, одни водку жрут, не просыхая, всякую другую гадость, на все им наплевать, а другие, здоровые, тут вот в придурков играют, картузик, видишь ли, сч бантом нацепил-напялил. Года два он еще пошляется! Посмотрит, когда вернуться! Когда от России уже не хрена не останется. Нормальный, уважающий себя русский мужик не пойдет шляться с гармошкой ни в страду, ни тем более уж когда в доме беда.  Не иначе – какой-нибудь тюремшик.  Раньше победителями-освободителями в Европу приходили, а теперь вот – шутами гороховыми.

И еще долго он шел угрюмый.

1991

Leave a Comment

Ваш адрес email не будет опубликован.

Top