До переезда в Языково, в 1909 году, к 50-летию со дня смерти С. Т. Аксакова, в здании самарского дворянского собрания бы создана комната-музей С.Т.Аксакова. Ольга Григорьевна передала комнате-музею переписку С.Т.Аксакова с родными (479 писем), два портрета С. Т. Аксакова, множество семейных фотографий, его неоконченную рукопись под названием «Болото» (произведение С.Т.Аксакова с таким названием исследователям его творчества неизвестно), некоторые семейные вещи и якобы диван, на котором по семейному преданию любил отдыхать в Абрамцеве Н. В. Гоголь. Многое из перечисленного позже пропало.
В Языкове Ольга Григорьевна продолжала разбирать архив, начала готовить к изданию полное собрание сочинений К. С. Аксакова, вела обширную переписку с исследователями творчества С. Т. Аксакова, К. С.и И. С. Аксаковых. Но тут грянула революция, за ней гражданская война. Помещичьи усадьбы горели сотнями и тысячами. Но усадебный дом в Языкове сгорел, по некоторым свидетельствам, еще в 1914 году, и я не могу сказать, приехала Ольга Григорьевна в Языково до или после пожара. В 1919 году фронт практически проходил через село, то его занимали колчаковские части, то красные. Когда занимали белые, ей приходилось идти в штаб и защищать крестьян, убеждать, что они не обижали свою бывшую барыню, а, наоборот, как могли, помогали, а когда село переходило в руки красных, теперь уже крестьянам приходилось отстаивать ее, убеждать, что она никогда не обижала крестьян.
Удивительная все-таки страна Россия! Удивительные люди в ней живут, и в этом великая надежда. В 1919 году в самый разгар гражданской войны в Самаре организуется Общество археологии, истории и этнографии при Самарском государственном университете. Оно обеспокоено судьбой аксаковского архива и назначает Ольгу Григорьевну своим научным сотрудником. По ходатайству Общества ей была даже назначена пенсия, другое дело: получала ли она ее и можно было ли на нее прожить.
В именном указателе к четырехтомному собранию сочинений С. Т. Аксакова (М. 1955 — 1956) вместо даты смерти Ольги Григорьевны стоит прочерк и вопрос. В Уфе славные и светлые старички Андрей Андреевич и Марина Ивановна Мейеры рассказывали мне о последних днях ее жизни. Умерла она в 1921 году в развороченном гражданской войной Языкове. Война была жестокая, как мы долго говорили, классовая, ожесточившая души людей, но языковские крестьяне не только не тронули свою бывшую помещицу, а, наоборот, охраняли, оберегали ее от всех бед, выдали ей нечто вроде охранной грамоты, учредили что-то вроде пенсии, собирая ее из добровольных пожертвований: кто несколько картофелин, кто беремя дров… В марте 1920 года она так заканчивала письмо к своему крестнику Андрею Мейеру, студенту Томского университета: «Твоя старая-престарая крестная, которой с тех пор, как мы не виделись, пришлось пережить много тяжелого и трудного, но все-таки сравнительно с тем, что делается в других местах. Благодаря Бога и языковских крестьян, которые охраняют меня, как только могут и умеют…»
Но это было еще в марте 1920 года. В 1921 году в Поволжье разразился страшный голод, вызванный засухой и гражданской войной. Люди вымирали целыми семьями, даже деревнями, началось людоедство. Каждый думал уже только о себе, до бывшей барыни ли было. Семидесятидвухлетняя Ольга Григорьевна вынуждена была собирать милостыню. Умерла она, подавившись горячей картофелиной, которую принес кто-то из крестьян. Могила ее неизвестна. А может, ее никто и не искал?
Аксаковская комната в Самаре продолжала существовать до 1923 года. Заведовал ею молодой ученый-историк Михаил Николаевич Тихомиров, позже академик. Вот строки из его книги «Самара в моей жизни (1919 — 1923 гг.)»: «Когда Ольга Григорьевна умерла, к Хованскому (заведующему Самарским губернским архивным бюро. – М.Ч.) явилась женщина, служившая у последней Аксаковой, и заявила о том, что в доме, где жила ее хозяйка, сохраняется большой архив.
Для спасения этого архива и для вывоза его в Самару был послан я. Архив был доставлен в Самару. Здесь, в Самаре, его поместили в Аксаковской комнате. После чего вездесущий Сергей Александрович Хованский выхлопотал деньги для его описания, которое и поступило вместе с аксаковскими вещами в Пушкинский дом».
Боже мой, вот в чем истинное величие русского народа! Нужно только представить, что все это делалось в страшном 1921 году. Можно представить, как добиралась обессилевшая от голода женщина, «служившая у последней Аксаковой», в Самару, ее не просто выслушали, кто-то выделил средства на поездку, как ехал туда Тихомиров, кроме всего прочего ему грозило быть просто-напросто съеденным. Оказывается, десятки людей в поверженном голоде Поволжье думали, что аксаковский архив будет нужен будущей России и делали все возможное, чтобы его спасти.
Вот отрывок из «Отчета М. Н. Тихомирова Обществу археологии, истории и этнографии при Самарском государственном университете о вывозе архива Аксаковых. 5 августа 1921 года»: «…Но среди помещичьих архивов Самарской области особенное значение имел архив семьи Аксаковых… До последнего времени этот архив был под охраной бывшей владелицы Языковского имения 70-летней Ольги Григорьевны Аксаковой, внучки Сергея Тимофеевича Аксакова. Со смертью Ольги Григорьевны, последовавшей в апреле текущего года, вопрос о перевозке архива возник с новой силой. С ее смертью охрана его перешла как бы по наследству к Хионии Семеновне Лихачевой. Вот этим двум женщинам Аксаковский архив, главным образом, и обязан своим спасением, почти среди общего разгрома помещичьих усадеб.
