Михаил Чванов

«Крест мой… Быль о великом семьянине»

Если Константина Сергей Тимофеевич отказался отдать даже в пансион Погодина в Москве: старший должен быть примером в семье и потому жить дома, то Григория он без всяких сомнений решился отправить в Петербург, в учи­лище правоведения, в которое вслед за ним поступит и Иван — Сергей Тимофеевич к тому времени был уверен: он вложил в сыновей достаточно добра, что может не боять­ся ничьего вредного влияния па них. Единственный наказ он дал сыну — при всех своих поступках, а особенно при доставшихся в наследство вспышках гнева и вспыльчивости, думать об отце с матерью: чем это для них обернется.

В скором времени Гриша прислал письмо, в котором, опасаясь, что знакомыми будет истолковано в ложном свете, рассказывал родителям, что с ним случилось. К одному из его товарищей по учебе приехали родственники, и кое-кто из учащихся посмеялся над ними. Гриша не только не участ­вовал в этом, но даже пытался тех остановить. Но директор, не вникнув в суть дела, наказал весь класс, виновных и не­виновных, всех, кроме Гриши. Юноша не мог согласиться с такой несправедливостью, пошел к директору и попросил, чтобы в таком случае наказали и его. Вместо того чтобы по достоинству оценить поступок молодого человека, дирек­тор вышел из себя, пригрозил даже определением в сол­даты. Кровь ударила в лицо Гриши, в таком состоянии он мог сотворить, и тем более наговорить, что угодно, но в этот момент он вспомнил об обещании, которое дал отцу с матерью — и сдержал себя. Только глаза его горели таким огнем, что директор от греха подальше выбежал из каби­нета…

В 1844 году Сергей Тимофеевич, довольный своими сы­новьями, писал Гоголю: «Костя переписывает набело свою диссертацию, Иван возвращается с ревизии из Астрахани, где он действовал с неожиданным, изумительным даже для меня достоинством мужа, а не юноши; Гриша служит то­варищем председателя Гражданской палаты во Владимире и, хотя не изумляет меня, но утешает более Ивана…»

С 1861 по 1867 год Григорий Сергеевич был граждан­ским губернатором на родине отца, в Уфе, при нем прои­зошло освобождение крестьян, с ним связаны многие как городские, так и губернские начинания. В 1867 году он был переве­ден в Самару, с неохотой распростившиеся с ним уфимцы избрали его почетным гражданином города.

Пытаясь найти сведения о Григории Сергеевиче Аксако­ве, я перекопал кучу книг — увы… кроме общих характе­ристик, что он был замечательным человеком, или утверж­дений, подобных утверждению С. А. Венгерова, что «изб­равший административную карьеру Григорий Сергеевич был одним из наиболее замечательных губернаторов русских», ничего не обнаружил. Наконец в одной из статей о Конс­тантине Аксакове нахожу зацепку, что сведения о его брате Григории Сергеевиче можно найти в объединенном девятом и десятом номере журнала «Русский архив» за 1915 год и в журнале «Голос минувшего» за декабрь 1916 года.

Ищу. Увы, в «Русском архиве» о Г. С. Аксакове опять-таки лишь косвенное упоминание в одном из писем, но зато какое! Итак, известный актер, друг А. Н. Островского М. И. Писарев обращается к литератору Н. А. Чаеву. Речь идет о судьбе замечательного писателя-очеркиста, этногра­фа и фольклориста Павла Ивановича Якушкина. Ко време­ни, описываемому Писаревым, Павел Иванович в админи­стративном порядке был выписан в Астраханскую губер­нию. В нездоровом климате он тяжело заболел лихорадкою.

«Благодаря ходатайству многих влиятельных лиц, в том числе С. Г. Боткина, участь Павла Ивановича была обле­гчена переводом из Красного Яра я один из городов Самар­ской или Оренбургской губернии (т. е. куда назначат), — сообщал М. И. Писарев. — Кто-то из тех, кому был поручен выбор города, назначил, вероятно, по чувству гуманности и особой симпатии к «преступнику», только что пострадав­ший от пожара Бузулук. Положение Якушкина таким обра­зом не только не улучшалось, а, напротив, в значительной степени оказывалось худшим. В Бузулуке после пожара оставалось всего с десяток уцелевших домов да две-три церкви, все же остальное представляло собой сплошную массу черных обугленных развалин. Жители помещались в землянках, наскоро сооруженных вокруг города. И этой-то трущобой долженствовало «облегчить» участь Павла Ива­новича…

Я собрал совет из сведущих людей, на котором было ре­шено отправить меня к Г. С. Аксакову, состоящему тогда в должности самарского губернатора, с просьбой принять участие в судьбе Якушкина и помочь по возможности сво­им влиянием.

Григорий Сергеевич был истинным сыном своего отца и не только по крови, но и по духу братом Константина и Ивана Аксаковых. Он принял самое горячее участие в Пав­ле Ивановиче: благодаря ему и медицинскому освидетель­ствованию В. О. Португалова Якушкин остался в Самаре и отдан был мне на поруки».

Публикация в «Голосе минувшего» касалась уже самого В. О. Португалова. Она так и называлась «Арест В. О. Португалова в Вятке». О Григории Сергеевиче там тоже было лишь упоминание: «В конце 60-х — начале 70-х го­дов в Самаре жилось как-то свободнее и легче, чем в дру­гих городах, не так стеснялась общественная самодеятель­ность и не слишком сильно давила рутина властной опеки в лице администрации, были разрешены публичные лекции по научным и социальным вопросам, была открыта школа для фельдшеров и фельдшериц с общеобразовательным кур­сом; открывавшееся первое земское собрание в Самаре мог­ло насчитывать в рядах своих губернских гласных около десятка горячих и честных голов… Самарским губернатором в описанное время был Г. С. Аксаков… Вряд ли еще когда Самара увидит такого губернатора, каким был образцовый и гуманный Григорий Сергеевич! До него еще можно наз­вать достойных Греча и Мансурова, но после, насколько не изменяет память, — никого… Поэтому, пожалуй, и не будет удивлением, что Г. С. Аксаков не долго усидел гу­бернатором: «подтянуть» прислали помпадура Климова, приступившего к разгрому земства и высылке его выдаю­щихся деятелей. Г. С. Аксаков ушел в свою «бузулукскую деревню», вступил в ряды земских гласных, а в 80-х годах скончался (неточность: Г. С. умер в 1891 году. — М- Ч.) в звании губернского предводителя дворянства…»

Leave a Comment

Ваш адрес email не будет опубликован.

Top