Я чувствую, что Вы мужественный человек, который может «выплывать» из невзгод и в одиночку, но мне хотелось бы пожелать Вам, чтобы рядом всегда были любимые люди и друзья. С Новым 2002 годом! Крепкого Вам здоровья и терпения. Жду встречи с Вами. Храни Вас Бог и всего Вам доброго! С Уважением А.С. Паникин».
Я получил это письмо, как оказалось, уже после его смерти.
Не подозревая о беде, купил билет в Москву, благо, у меня были в ней и другие дела. Только перед самым отлетом на всякий случай решил позвонить…
Ни одна общероссийская газета, ни один общероссийский телеканал, кроме московского, не сообщили о его смерти. Миллионы людей, в том числе носящих его добротный и дешевый трикотаж, не узнали о его кончине. В то же время не было, наверное, ни одного издания, ни одного телеканала, который не сообщил бы, — более того, это было представлено чуть ли не национальной трагедией, — когда у пошлого шута, любимца либерально-демократической попсы, Жванецкого, украли «Мерседес» (не иначе, в целях компенсации президент России вскоре сделает его лауреатом Государственной премии). Родные и близкие были убиты горем, над гробом шумно гудели, каждый пытаясь записать его в соратники, жирные политические мухи, внутренне глубоко чуждые ему люди: М.С. Горбачев, А.Н. Яковлев… Россия, живущая в зазеркалье, кажется, принципиально не заметила смерти русского фабриканта и мыслителя Александра Степановича Паникина, словно его и не было, в том числе и так называемая патриотическая пресса, потому что он не вписывался и в ее понятие о русском патриоте: по ее представлениям, он должен был кричать, обличая врагов, на митингах и демонстрациях, вместо того, чтобы что-то реально делать для будущего России.
На этом бы кончить. Но не дает покоя мысль: неужели Божья воля остановила его на самом взлете? Не хочу верить – тогда трудно верить в будущее России, если Бог останавливает или забирает к себе раньше времени ему подобных. Или все проще: просто сердце не выдержало многолетнего напряжения, следственного изолятора (и это было), бюрократической злобы, зависти, ненависти, что он жил не по воровским законам. Повторяю: его принципиально не замеченная в разгуле гнусного телевизионного застекольного беснования смерть мне представляется знаковой: своей короткой, но по-своему яркой жизнью он доказал, пусть это видели и немногие, что нынешняя Россия — не только бандитский, пусть и окультуренный властью общак, созданный на развалинах великой империи за счет обрушенного в нищету народа, но и трепетная душа верных ее сынов и их желание и старание помочь этому народу обрести веру в будущее. А смерть его уже даже не на взлете, а на набранной высоте, если она не случайна, наоборот, доказывает, — и меня точит эта мысль, — что пока Россия по преимуществу все-таки еще воровской общак. Или, точнее: после его смерти она снова в большей степени стала воровским общаком, потому что без него уже и одной руки лишнего, чтобы сосчитать подобных ему и так ныне нужных России людей, о которых, как и о нем, большинство из нас не знает, так как они ничего не украли, и потому они ни в славе и не в почете. Получается, что победа опять отдалилась от нас, получается, что опять победили она, хотя прямо его не убивала, — стая барракуд, рвущих страну на куски, и сколько бы они не стреляли друг в друга, сколько бы тайно родная им власть не устраивала пошлых спектаклей о розыске, в том числе интерполом, их меньше не становится. А он умер, и, повторяю, чтобы сосчитать подобных ему, пальцев одной руки теперь лишнего…
За что Господь снова и снова наказывает нас?! Неужели Он крест безнадежности поставил уже на России?!
Я ищу и не нахожу на этот вопрос ответа.
Да упокоится душа Раба Божьего Александра!
Нет, он и там будет страдать и мучаться по России.
2002
