По дурной привычке мы клянем во всех наших бедах дорвавшуюся до власти лево-либеральную интеллигенцию, хотя ни в меньшей степени в этом виновата так называемая патриотическая, «красная», интеллигенция в лице КПРФ, десятилетиями после развала СССР мутившая сознание народа в случае прихода ее к власти молочными реками с кисельными берегами. Самый страшный грех ее, если ни преступление, что она, спекулируя уворованными у Иисуса Христа заповедями, и, пытаясь скрестить его с Антихристом Лениным, заняла собой, своей демагогией о коммунистическом рае место истинно народной партии, которая так и не сформировалась, и мы сегодня имеем в стране то, что имеем, и в результате в замордованном «демократическими» реформами народе сегодня видим всплеск ностальгии по старым додемократическим временам, в том числе по брежневскому застою с пустыми полками магазинов. Ныне, в связи со столетием так называемой Великой Октябрьской социалистической революцией, даже намечается все более усиливающийся плач по Ленину, по большевикам даже вроде бы не у только зомбированных Зюгановым. Словно в открытую не однажды не говорил Ленин, мечтающий о мировой революции, в котором Россия только головешка в костре, и готовый для победы ее идти самым кровавы путем: «Дело не в России, на нее, господа хорошие мне наплевать». Ладно, Зюганов кричит на всех углах и перекрестках, что Ленин в 1917 году спас Россию, по нынешнему закону по борьбе с терроризмом надо было бы его за это судить, даже вроде бы образованные, историки, правда, пока еще с оговорками, стали оправдывать большевистский переворот, что большевики де мол власти не брали, они подобрали ее на грязных петроградских мостовых, А что это меняет? Ну, хорошо, они ее подобрали, но разве они не готовились ее захватить, их только опередили, и, может, если бы ни «мягкая» масонская февральская революция, сыгравшая роль подушки, большевистский переворот был бы еще более кровавым, и неизвестно, что еще стало бы с Россией, как неизвестно что стало бы с ней, если бы в 20-30-е годы, троцкистско-ленинскую гвардию немного не укоротил Сталин. И красный террор, уже, оказывается, спровоцировали чехи, а не Троцкий, спровоцировавший чехословацкий мятеж. И как-то уже забывают про Соловки, про ГУЛаг, опутавший колючей проволокой всю страну. Или, не пройдя школу ГУЛАГа, Туманов не стал бы тем Тумановым, каким стал, лагеря закалили его характер? Как бы не стали теми, кем стали, выйдя из ворот лагерей и шарашек, Королев, Туполев, Чижевский и десятки, сотни подлобных великих умов России?
Повторяю: сам факт существования Вадима Туманова, таких людей, как он, дает не только надежду, но и уверенность в непобедимости русского народа, как бы ни старались его уничтожить враги забугорные и еще печальнее — отечественные придурки, которые порой были для страны пострашнее врагов забугорных.
В чем же уникальность Туманова? По сути, он ничего нового не открыл — ни нового экономического учения, ни тем более, политического, как всякий нормальный русский человек, он на генетическом уровне беспартиен, — он на переломном этапе в стране с уродливыми экономическими отношениями возродил исконно русскую модель труда и человеческого общежития – артель, принцип которой прост: каждый член артели заинтересован в общем успехе, и платят в которой не за то, «что косят, а за то, сколько накосили». И этого ему не могла простить ни прежняя, ни пришедшая ей на смену в результате криминально-политического переворота новая антинародная власть. Первая, постепенно начинала принимать человеческий образ, правда, уже загнивая, но все равно не могла простить ему, что рабочие в его артелях, добывающих чуть ли не половину золота страны, строящих не для отчета и не к очередному съезду КПСС тысячи километров отличных дорог и десятки, сотни добротных домов, получали больше руководителей крупнейших золотодобывающих и иных предприятий и порой даже союзных министров, Разве можно было смириться с тем, что его артель добыла за сезон золота во много раз больше, чем все объединение «Якутзолото»: 1 040 килограммов. Разве можно было смириться с тем, что реконструкция 12-километрового участка МКАД была произведена за 28 дней – объем работы, запланированный московскими дорожниками на год и вскоре на долю тумановской артели «Строитель» приходилась третья часть объемов работ по ремонту покрытий на магистралях Москвы. Потому наверх в разные инстанции, в то числе в «органы» летели кляузы и доносы. Разница в атмосфере, которая царила на государственных предприятиях и в крепких артелях, которых по образцу тумановских в стране к тому времени насчитывалось уже около тридцати, была столь разительна, что вызывала настороженность и даже ненависть не только высших республиканских и союзных чиновников. Они воспринимали эту разницу как укор в свой адрес и, не в силах изменить обстановку на подведомственных производствах, использовали любой предлог, любую клевету, чтобы расправиться с артелями.
