Загадка остается загадкой. Неоднократные «ошибки» в Большой Советской энциклопедии свидетельствуют о том, что судьбы русские в XX веке настолько трагичны и фантастичны, что верить нельзя даже самым точным энциклопедиям…
Что касается «предателя» Б. А. Вилькицкого, то его трагическая судьба «фантастична» во всех отношениях. Каким-то чудом, несмотря па «предательство», его имя, в отличие от имени того же А. В. Колчака, сохранилось на карте Арктики (туда даже умудрились присобачить имя не имеющего никакого отношения к Арктике борзописца Демьяна Бедного, назвав его именем целую группу островов, разумеется, не забыли драгоценных Карла Либкнехта и Розу Люксембург). Именем Б. А. Вилькицкого был назван пролив, правда, в несколько обезличенном виде, первоначально он был назван «пролив Бориса Вилькицкого», помимо того Амундсеном названы в честь его «острова Вилькицкого» у восточного побережья Таймыра. Может, благодаря этой «обезличенности» они и остались на карте, хотя на ней существуют и другие «острова Вилькицкого» — в северо-западной части архипелага Норденшельда, названные в честь его отца, Андрея Ипполитовича, выдающегося гидрографа, в течение десяти лег проработавшего на Севере и подававшего пример стойкости и выносливости своим подчиненным.
Вилькицкий-младший, тогда еще не «предатель», как полярный исследователь не посрамил имени своего отца. Настоящая слава пришла к Вилькицкому-младшему в 1915 году, когда возглавляемая им экспедиция на ледокольных пароходах «Таймыр» и «Вайгач» успешно завершила поход по Северному морскому пути. Экспедиция обогатила русскую науку многими открытиями, в частности, она открыла обширный архипелаг, именуемый ныне Северной Землей, пролив между которой и материком и был назван проливом Бориса Вилькицкого, и название сохранилось благодаря отпадению имени, оно как бы целиком стало ассоциироваться с именем его отца, который не успел стать «предателем», так как умер в 1913 году. Так что Борис Андреевич заработал флигель-адъютантские аксельбанты, как и отец генерал-лейтенантские погоны, не за шарканье и аристократических салонах и не за то, что женился на фрейлине двора его величества.
Б.А. Вилькицкий покинул Россию в 1920 году с отступающими белыми частями, он снаряжал и проводил сквозь льды Белого моря ледокол «Минин» с правительством генерала Миллера. Его, видавшего виды офицера полярной гидрографии, потрясло, как вчера еще важные персоны, претендовавшие на роль спасителей России, ссорились, словно базарные торговки, из-за места в каюте, затевали интриги, обвиняли друг друга в предательстве, заискивали перед генералом Миллером в надежде, что тот как-то поможет им пристроиться в Англии.
В результате всего этого в норвежском порту Тромсе, куда «Минин» зашел пополнить запасы угля и воды, Б. А. Вилькицкий сошел на берег.
Может быть, помните, я цитировал письмо старейшего гидрографа Воробьева, касающееся предполагаемой невесты В. И. Альбанова. Там еще было нелестное упоминание о ветеране-радисте Арктики Н. Р. Дождикове, о его, по мнению Воробьева, «байках» о не существовавших встречах с Лениным. Я сунулся в свою арктическую библиотечку, книга Дождикова, оказывается, в ней была. Неожиданно встречаю в ней его воспоминания о встрече с Б. А. Вилькицким, относящейся к тому времени, когда Борису Андреевичу в 1923—1924 годах Л. Б. Красин предложил работать по найму в так называемом «Аркосе» — в Карской товарообменной экспедиции начальником по перегрузочным операциям и ледовым лоцманом.
Итак, свидетельство Н. Р. Дождикова (кстати, «обвинения» Воробьева против него при внимательном прочтении подтвердились, только первая жена у Н. Р. Дождикова не умерла, а они разошлись):
«Этот шторм разыгрался 19 августа 1924 года в день прибытия в Обскую губу пароходов Карской товарообменной экспедиции «Аркос» и «Лус». Эти советские суда доставили из Англии сельскохозяйственные машины, инструменты, краски, газетную бумагу и должны были взять с речных судов шерсть, масло.
Коммерческий распорядитель морской экспедиции Часовников вручил мне кучу депеш для передачи в Омск, Москву, Лондон, и, уезжая, пригласил к себе в гости на «Аркос». На следующий день на борту «Аркоса» состоялось мое знакомство с начальником морской экспедиции Борисом Андреевичем Вилькицким, о котором в свое время я слышал от Неупокоева.
Вилькицкий был красив, представителен. Держался он с располагающим радушием.
Первый наш разговор носил служебный характер, Борис Андреевич интересовался условиями разгрузки, наличием причалов, пресной воды и т. п. Узнав от Часовникова, что у меня на берегу семья, он предложил приехать нам всем осмотреть пароход. Жена ехать постеснялась и отправила в подарок Вилькицкому банку варенья из княженики. Я настрелял десятка два куропаток, свояченица Маруся (это та самая Мария Белка, из-за которой развелся Н. Р. Дождиков и которую, в свою очередь, тоже бросил, после трагической смерти которой ее именем назовут бухту на острове Расторгуева — М. Ч.) набрала две бутылки отборной морошки и черники, а Костя вез ненецкие мундштуки, трубку и несколько кусков мамонтовой кости.
Здравствуйте! Я недавно занимаюсь темой экспедиции Брусилова, и у меня не так много информации. А вопросы есть. В этой книге Вы пишите: «Кто он, кто поступил на службу на «Св. Анну» одним из первых ещё в Петрограде 20 июня 2014 года». Вероятно, имеется в виду 20 июня 1912. Но И.В.Ходкина приводит выписку трат Б.А.Брусилова: «…Затем в мае, июне и июле «Юре в Лондон» ещё 33440 рублей». И тут либо ошибка у Вас в тексте, либо Неизвестный нанялся на «Св. Анну» ещё в Англии. Либо у меня недостаток информации. Есть и ещё один коммент. О пропавшей почте. В то время ещё была надежда, что шхуна или кто-то из экипажа могут вернуться. Тогда вопрос о письмах встал бы ребром. Поэтому Альбанов не мог не написать о почте. Кстати, там ведь были не только письма, но и документы тех, кто уходил с судна вместе с штурманом.