Мы только в общих чертах представляли, какую сложность несет в себе этот маршрут, но то, что лёгкой прогулки не получится, было ясно с самого начала. Это страшное место, рельеф высшего уровня сложности. Там есть все, что способствует быстрой и бесследной гибели человека, даже останков его никогда не будет найдено.
Мы предполагали, что с нашим опытом и снаряжением нам удастся пройти первый ледник за 6 часов с большим запасом, но пересекали мы его сутки. Сложнейший лабиринт трещин, шириной до 8 метров, прикрытых сверху снежной коркой. Ледяные мосты, с грохотом обваливающиеся на сорокаметровую глубину при малейшем прикосновении, заставляли петлять, возвращаться и искать все новые и новые пути. В итоге мы начали действовать так: соединились в связку, первым шел я, постоянно простукивая и прощупывая наст под ногами. Когда на пути попадалась трещина, я пытался найти самое узкое место или ледяной мост. Товарищи, идущие сзади, ступали за мной след в след и постоянно страховали. Потом я просто пытался перепрыгнуть трещину или пройти по мосту, если удавалось – страховал следующего, если нет – повисал в трещине на веревке, а товарищи вгрызались ледорубами в наст и вытаскивали меня.
Работали мы порой до тех пор, пока не начинали падать и засыпать. Ставили палатку, делились на смены — часть отдыхала, часть находилась на охране, но в конечном итоге и эта схема у нас дала сбой. В условиях полярного дня очень сложно отследить время, биологические часы «ломаются». Вокруг тебя постоянно светло, кипит жизнь, орут птицы, тявкают песцы, внизу в море появляются животные – моржи, белухи, киты… Однажды работали, работали, а потом поняли, что не только не спали, а даже просто не отдыхали двое суток. Это автоматизм и азарт, не поймешь, где находишься, теряешь счет времени, засыпаешь на ходу и не можешь понять причины. Когда же, наконец, смотришь на часы и начинаешь прикидывать, сколько отработали и в каком режиме, начинают шевелиться волосы на голове. Давала о себе знать и акклиматизация, всё-таки из 30-градусной жары мы сразу попали в отрицательные температуры.
По леднику мы шли почти наугад, зная лишь общее направление. Несколько раз спускался плотный туман, и мы по-настоящему терялись – не было видно ни океана, ни направления движения, даже силуэты товарищей, идущих в одной с тобой связке, различались с трудом. В этом случае здорово выручали GPS-навигатор и старый добрый компас. Поднимался и шквальный ветер, от которого было не укрыться, приходилось пережидать порывы, сбившись в кучу. Так и шли — упирались в трещину, проходили вдоль нее, упирались в другую… Выходишь на этакий ледяной мыс. По бокам две широченные трещины, ты сидишь на уступе, а он снизу везде «подпилен» ветрами и водой — и мы могли только гадать — воздух под нами или плотный лед.
В прошлом году мы показывали снимки этого ледника специалистам-гляциологам. Верхушка ледника прирастает осадками, огромная площадь и огромная масса льда сама себя «выдавливает» и ползет в сторону океана — это постоянное, вечное движение. Единственное, чем сегодняшний ледник может отличаться от себя же столетней давности, это меньшей высотой снежного покрова. В то время климат был суровее, и положение четверки Максимова было еще сложнее нашего — трещины были менее заметны. К тому же мы – подготовленные и полные сил люди со всем необходимым снаряжением, а они – изможденные матросы, два года отзимовавшие во льдах, не имеющие опыта хождения по ледникам и снаряженные лишь истёртыми пимами и одной на всех веревкой в двадцать метров длиной.
Сначала мы думали, что ледник – это самая тяжелая часть пути, но оказалось, что это далеко не так. Теоретически ледник можно обойти, уйдя далеко вглубь острова. Справа останется океан, слева – скальный массив. Практически же, если вдоль береговой линии ледник имеет протяженность 6 км, то обходной маршрут — это километров 30 по очень глубокому снегу, затем подъем вверх на 400 метров и на конечном участке – крутой спуск на 400 метров по скалам и осыпям. Не каждый опытный альпинист со снаряжением справится, да и без хороших лыж перемещаться по глубокому снегу невероятно трудно.
Мы выбились из сил уже после преодоления ледника, но потом вернулись по собственным следам, чтобы попытаться обойти его, предполагая, что так могла поступить четверка или тройка Максимова. Конечно, мы бы смогли это сделать, но в 1914 году изможденным и больным людям на расстояние в 30 км. понадобилось бы несколько дней. Охотиться на ледяном куполе не на кого, им пришлось бы нести с собой запас еды, с топливом та же проблема. Нет укрытия от ветра и осадков.
Здравствуйте! Я недавно занимаюсь темой экспедиции Брусилова, и у меня не так много информации. А вопросы есть. В этой книге Вы пишите: «Кто он, кто поступил на службу на «Св. Анну» одним из первых ещё в Петрограде 20 июня 2014 года». Вероятно, имеется в виду 20 июня 1912. Но И.В.Ходкина приводит выписку трат Б.А.Брусилова: «…Затем в мае, июне и июле «Юре в Лондон» ещё 33440 рублей». И тут либо ошибка у Вас в тексте, либо Неизвестный нанялся на «Св. Анну» ещё в Англии. Либо у меня недостаток информации. Есть и ещё один коммент. О пропавшей почте. В то время ещё была надежда, что шхуна или кто-то из экипажа могут вернуться. Тогда вопрос о письмах встал бы ребром. Поэтому Альбанов не мог не написать о почте. Кстати, там ведь были не только письма, но и документы тех, кто уходил с судна вместе с штурманом.