Груз готовили по минимуму: генератор, пускач (это самое тяжелое), 3 буя, продукты на 2 недели на 6 человек, спальники, пенки, палатки, газовые горелки и баллоны личные вещи, топор, лопаты, фонари и все, что требуется для обслуживания вертолета. Олег с Сергеем Мельниковым просчитали маршрут, в зависимости от того, куда можно заранее сделать заброски горючего, так в маршруте оказался остров Белый (не путать с островом Белым западнее Земли Франца-Иосифа), потому как там находилась метеостанция МГ-2 им. М. В. Попова и научный отряд организации «Некоммерческое сотрудничества «Российский центр освоения Арктики».
Олег по мере того, как подвертывалась оказия, начал заброску топлива, буев и тяжелых вещей, стыковку по маршруту, получение разрешений, о чем мне рассказывал при прилете в Уфу на эстафету Олимпийского огня. Алексей Фролов начал подготовку вертолета. В связи с тем, что Сергей Галицкий по какой-то причине «вяло», как потом охарактеризовала его поведение мне в письме Марина Анатольевна, то ли не зная этой причины, то ли не желая ее раскрывать, участвовал в подготовке экспедиции, 14 января было принято решение искать другой вертолет. Так 14 января в составе экспедиции снова появился Михаил Фарих, а во время мартовского проекта «В гости к новорожденным тюленям» среди гостей «Летней Золотицы» выявились и остальные участники экспедиции: Владимир Пащенко, Владислав Соловьев.
В результате окончательный состав экспедиции выглядел так: первый вертолет: Алексей Фролов, Михаил Фарих и Олег Продан, второй вертолет: Дмитрий Ракитский, Владислав Соловьев, и Андрей Каменев, третий вертолет: Вячеслав Пащенко и Сергей Мельников.
Лететь предполагалось вроде бы уже по пройденному, пусть с некоторыми отклонениями, пути.
Но, повторяю, одно дело лететь в район Северного полюса, выждав хорошую погоду: не повезло с погодой сегодня, полетим завтра или даже через месяц, — совсем другое, когда ты привязан, помимо конкретной точки, к конкретному времени и повторить этот полет можешь только ровно через год, и неизвестно, какая погода будет через год. Потому ты должен игнорировать любые неблагоприятные обстоятельства, прежде всего, главное — погоду, а апрель не самое лучшее, если не худшее время для полетов в Арктике, тем более для таких стрекоз, как Robinson, когда погода по маршруту может здесь меняться по нескольку раз в день, непредсказуемы туманы, а при попадании в туман при температуре ниже 6 градусов неминуемо начинается обледенение, а у этого типа вертолета нет антиобледенительной системы.
— Других вариантов в этом году нет, — подытожил Олег. – А отодвигать на новый год… Работаем автономно.
На последней своей прессконференции перед экспедицией, словно кому-то в укор, что никто не захотел помочь, или предупреждая, что в случае чего, никто не несет ответственности за исход экспедиции, он несколько раз повторит: «Работаем автономно!.. Работаем автономно..!»
В этом «работаем автономно!» я чувствовал и мне укор, хотя его, наверное, не было, что я использовал не все имеющиеся у меня возможности, чтобы сделать реальным вариант с подводной лодкой.
— Может все-таки год повременить, может, за это время с кем удастся договориться? — попробовал я его отговорить.
Олег словно не слышал моего вопроса:
— Вас взять с собой не смогу. Не беру и никого из прежней экспедиции. Беру только узких специалистов, без кого не обойтись. Вертолеты будут перегружены. Каждый килограмм груза на вес золота. Да и не все складывается, как бы хотелось. Все складывается примерно так же, как перед отплытием на «Св. Анне», одному срочно захотелось жениться, второй… — усмехнулся он. – Не хочу вас в это посвящать.
Позже, после гибели Олега я вспомню брошенные Олегом горькие слова, теперь они воспринимаются как предвидение, как завещание: «Я не боюсь чего-то потерять. Неприятно признаваться, что много уже испытал: корысть, предательство. Единственного боюсь – обманов! Хотелось бы многое еще успеть в Арктике, там работы непочатый край…»
Михаил Фарих незадолго до полета, в феврале, когда выяснится, что экипаж одного из вертолетов решает отказаться от участия в экспедиции, на форуме малой авиации выскажется откровеннее и резче: «Поэтому объявляется «аттракцион неслыханного авантюризма»! Если никого не найдется, полетит один борт, а вы тут будете мусолить страницы САОНА (название авиафорума) в ожидании очередных отчетов и мучительно думать: о чем бы рассказать внукам у камина лет через 10-20-30…».
А Олег тем временем, используя знакомства, на всевозможных попутных, перекладных, забрасывал горючее, грузы на полярные зимовки по предполагаемому маршруту. Одну из закладок удалось сделать на острове Белый на северной оконечности полуострова Ямал, по печальному совпадению недалеко от того места, где в свое время вмерзла во льды «Св. Анна» и откуда начался ее роковой путь в неизвестность… Остров, основными обитателями которого являются белые медведи и тюлени, пользуется дурной славой у полярников резкими, порой непредсказуемыми изменениями погоды, прежде всего, непредсказуемыми туманами. Но выбирать место очередной закладки горючего не приходилось, здесь была метеостанция и подразделение «Российского центра развития Арктики», и сюда шел транспорт с провизией и всем прочим для зимовщиков, и Олег посчитал счастьем воспользоваться этой оказией: забросить несколько бочек с горючим…
Здравствуйте! Я недавно занимаюсь темой экспедиции Брусилова, и у меня не так много информации. А вопросы есть. В этой книге Вы пишите: «Кто он, кто поступил на службу на «Св. Анну» одним из первых ещё в Петрограде 20 июня 2014 года». Вероятно, имеется в виду 20 июня 1912. Но И.В.Ходкина приводит выписку трат Б.А.Брусилова: «…Затем в мае, июне и июле «Юре в Лондон» ещё 33440 рублей». И тут либо ошибка у Вас в тексте, либо Неизвестный нанялся на «Св. Анну» ещё в Англии. Либо у меня недостаток информации. Есть и ещё один коммент. О пропавшей почте. В то время ещё была надежда, что шхуна или кто-то из экипажа могут вернуться. Тогда вопрос о письмах встал бы ребром. Поэтому Альбанов не мог не написать о почте. Кстати, там ведь были не только письма, но и документы тех, кто уходил с судна вместе с штурманом.