— Но она же смотрела.— Боюсь, что я не смог скрыть своего раздражения.
Но Хлыстунов не заметил или постарался не заметить его:
— Но может, невнимательно, может, у нее в этот день были какие неприятности. Понимаете, я чую, сердцем чувствую, что там что-то есть. Позвоните, чтобы я успокоился. Иначе уеду и так и буду томиться. Понимаете, не может этого быть, чтобы там совсем ничего не было.— Руки его начали трястись, плохо слушаться. Я уже заметил, что так было всегда, когда он начинал волноваться.— Ведь она была, как видите, не в одном детдоме области. Хотя бы копии тех документов, что я видел в Нуримановском и Илишевском детдомах, должны быть. Это заставляет сомневаться.
— Ну хорошо, — несколько подумав, согласился я. Пододвинул к себе телефон, но тут же положил трубку обратно.— Попозже позвоню.— Мне не хотелось звонить при Хлыстунове,— Чуть попозже. Сейчас мне нужно к редактору. Вы загляните ко мне после обеда. Или лучше позвоните, чтобы зря не бить ноги. Министерство просвещения недалеко от гостиницы. Прямо оттуда и сходите.
— Ладно,— неохотно согласился Хлыстунов. Стал собираться,— Да, в коридоре встретил вашу жену. Бледная, нездоровится ей…
— Да, сердце барахлит.— Мне почему-то не хотелось говорить с ним о своих семейных делах.
— Такая молодая, и уже — сердце.
— Врожденное. Мать натерпелась в эвакуацию…
— Так она что, нездешняя, ваша жена?— удивился Хлыстунов.
— Нет. Полуполька-полубелоруска. Родилась в Алма- Ате.
Хлыстунов ушел. Немного выждав, я позвонил в Министерство просвещения.
— Ты меня прости, это опять я, Горин.— И, не дав ей ответить, сразу же перешел к делу,— И опять по тому поводу.
— Ну что там еще? — засмеялась она.
— Не могла бы ты ему разрешить самому покопаться в ваших архивах?
— Но я же сама смотрела,— не то удивилась, не то обиделась она.— Ты что, не веришь мне?
— Да не заводись ты, верю… Я-то верю. А его уже столько раз обманывали, что он верит только своим глазам. Его можно понять и простить.
— Ну настырный человек! — возмутилась она.
— Он не успокоится, пока не убедится сам, — продолжал я,— Пойми, его столько раз обманывали.
— Но у нас отчет на носу, — сказала она.— Когда нам с ним возиться?
— Я тебя очень прошу. Много времени это у вас не займет.
— Ну ладно, пусть приходит,— сказала она сухо.
— Тамара,— обрадовался я.— Ты только полегче с ним, ладно? Я тебя очень прошу.
— Да что, ты совсем меня за дуру принимаешь? — теперь уж точно обиделась она.
Я вернулся от редактора злой и усталый. За столом, спиной к двери, сидел Хлыстунов, что-то писал на краешке стола. Он не услышал меня, достал из кармана какие-то таблетки, взял в рот сразу несколько, запил водой из графина, пододвинул к себе телефон:
— Школьный детдом номер четыре? Здравствуйте! Мне нужно Зыкову Зою Ивановну. — Увидел меня, зажал трубку: — Простите, я тут без вас обосновался. Если хотите, послушайте, —показал он на параллельный телефон.— Это вы? Здравствуйте! Вы в войну работали во временном лишаистом детдоме?
Я сел за стол и взял трубку.
— Да, работала, — удивленно ответила Зыкова. — А в чем дело?
— Я разыскиваю сестру. Потерял ее следы в Бирском детдоме номер один, и вот в Министерстве просвещения в отделе детских домов и школ-интернатов в книге движения нашел запись, что в числе других четырнадцати детей она была направлена во временный лишаистый детский дом. Долго он существовал? Куда направляли детей после лечения? И где можно искать архив этого детдома?
— А как звать вашу сестру? — спросила Зыкова.
— Фролова Лариса,— сказал Хлыстунов с надеждой.
— Фролова Лариса… Фролова Лариса… Фамилия знакомая. Память на фамилии у меня хорошая, хоть и дети-то у нас долго не задерживались: проходили курс лечения и дальше. Фроловы у нас были. Даже несколько. Помню, Фролов Гена, Фролова Рая… А как она выглядела — беленькая, черненькая?
— Я никогда ее не видел,— сказал Хлыстунов.— Но мать у нее русая.
— А вот Ларисы не помню,— вздохнула Зыкова,— Просуществовал детдом недолго — с сорок девятого по пятьдесят первый, когда была вспышка лишая. Чаще всего после лечения дети направлялись в те детдома, откуда к нам поступили, но бывало, что направляли и в другие, где освобождалось место или целой группой.
— А где искать архив?— спросил Хлыстунов.
— Где архив?— задумалась Зыкова.— Сейчас сказать трудно. Потом лишаистый детдом был реорганизован в наш дошкольный детдом. Скорее всего, архив находится в фонде нашего детдома. А он в республиканском архиве. Обратитесь туда… Знаете что, позвоните мне через день, я со своей стороны попытаюсь что-нибудь узнать.