— А вы уверены, что они там хорошо искали? — спросил Хлыстунов.
— Уверен, — сказал Зубов.— Хотя съездить туда все равно нужно. Уверен, потому что заведует отделом кадров там наш выпускник, я его хорошо знаю. Он мне сам несколько раз звонил, пытался вытянуть из меня какие-нибудь дополнительные данные, а они все тут,— тряхнул он в руках личное дело.
Хлыстунов сгорбился на табурете.
Заметив это, Зубов попытался его успокоить:
— Съездить вам туда все равно нужно. Долгова, конечно, могла совсем уехать из Башкирии, откуда-то из-под Новгорода она. А вот те трое — Сабитова, Шакмаева и Хасанова. Кто-то из них все равно должен остаться в Башкирии. Правда, у них, скорее всего, уже другие фамилии — дай бог, но, может, и нападете на их следы. Может, они смогли бы подсказать, куда тогда уехала ваша сестра.
— Да! — не поднимая головы, глухо сказал Хлыстунов.— А я уже думал, вот-вот встречусь с ней…— Зачем-то он рассматривал свои ладони,— Хотел подарок к Восьмому марта. Теперь хотя бы ко Дню Победы… Чем ближе к цели, тем меньше верю.
— В таких поисках не надо строить особых иллюзий,— мягко сказал Зубов,— Верить надо, но лучше готовить себя всегда к худшему, тогда меньше горечь и слаще радость, если она, конечно, будет. А верить в нее нужно.
— Я так и пытаюсь,— усмехнулся Хлыстунов,— Но не всегда получается. Уж так казалось, что удача близка. Так казалось!
Зубов поднялся из-за своего массивного стола-верстака.
— Думали мы тут, и один я, и сообща, куда же они могли пропасть целой группой. Специальность у нее дефицитная, и квалификация высокая — четвертый разряд. Как могло быть? Приехали они в «Шкаповнефтестрой», а тот только организовывался тогда, жилья нет, да и работы по специальности нет. Какая там штукатурка, когда фундаментов даже нет. И направили их, безответных, скорее всего, на разные работы. Ну а они не захотели — и подались в сторону. Куда? В Стерлитамаке в это время строился кирпичный завод. Он очень нуждался в рабочей силе. Молодежь туда по комсомольским путевкам ехала. Могли и они там оказаться. Другой вариант: часть девочек из их группы по комсомольским путевкам была направлена в Подмосковье на строительство какого-то текстильного комбината, какого не помню, но это можно выяснить. Туда уехала ее лучшая подруга, они наверняка хотя бы первое время переписывались… Вполне возможно, что она или даже все они уехали туда. И еще один вариант. В это время началось освоение целинных земель. Они могли поехать туда сами, но, скорее всего, могло быть так: тогда почти каждая организация должна была направить на освоение целинных земель своих представителей. Но кого прежде всего направить: своих кадровых рабочих с семьями, или только приехавших, без роду и племени, которым в принципе все равно куда ехать, тем более что и работы-то по их специальности пока нет… Но смущает одно: маловероятно, чтобы они могли уехать всей группой. Кто-то должен был остаться. Какая-то все же, наверно, путаница с документами. А если все же уехали всей группой, кто-то обязательно вернулся в Башкирию… А она искала. Плакала часто.
— Так в ее документах вообще ничего не было о родственниках?— еще раз спросил Хлыстунов.
— Ничего. Даже отчества не было. Просто Фролова Лариса. Тридцать девятый год рождения. И все… Вы обязательно оставьте мне свой адрес. Я еще поспрашиваю бывших воспитателей, преподавателей, может, с кем переписывались девочки из этой группы.
— Спасибо вам большое, Петр Андреевич! — со всей сердечностью, на какую только был способен, сказал я Зубову,— Что дальше будем делать?— повернулся я к совсем поникшему Хлыстунову.
— Поеду в Приютово.
— Может, по пути в Уфу заедем к Латыповой? — предложил я,— Это у нас всего полдня займет.
— А кто она? — отрешенно спросил Хлыстунов.
— Помните, я вам ее письма читал? Мне хочется ее увидеть. А потом она тоже тридцать девятого года рождения, переменила с десяток детдомов и тоже штукатур. Вдруг их с Ларисой дороги где-то пересекались.
— Давайте,— равнодушно и устало согласился Хлыстунов.
Я уже трижды пожалел, что совратил Хлыстунова заехать к Латыповой. В Кумертау мы ехали на поезде, и я как-то не заметил его состояния, а теперь мы ехали в автобусе. Мало сказать, что он был белый как лист хорошей финской бумаги и несколько раз пришлось просить остановить автобус, я начал бояться, что он в дороге умрет. Но все-таки мы доехали. Не могло быть и речи, чтобы в таком состоянии сегодня ехать куда-то дальше, надо было пробивать гостиницу, а это без предварительного заказа было практически почти невозможно, но нужно было что-то предпринимать. Но Хлыстунов остановил меня:
