— Нет, прямо к ней. Вот сейчас немного отсидимся в сквере — и к ней. А потом в Приютово.
Я только покачал головой…
Я с волнением нажал кнопку звонка.
Открыла молодая женщина.
— Простите,— начал я.— Вы Латыпова Мин…
— Да,— не дала она мне договорить, в глазах — нетерпеливый вопрос.
— Я из редакции областной молодежной газеты,— стал объяснять я.
— Вы чем-нибудь меня обрадуете?— взволнованно перебила она меня,— Вы что-нибудь узнали?
— К сожалению, нет.
Ее глаза сразу потухли.
— Ну что же вы у порога стоите, — наконец догадалась она,— Проходите, смотрите, как я живу.
Раздеваясь, я незаметно осмотрелся. Квартира была просторная, но еще не обставленная. Сразу видно, что новоселье было справлено недавно. На столе — цветы. На стене — репродукция: фрагмент иконы «Богоматери Владимирской».
С дивана навстречу мне поднялся молодой мужчина.
— Знакомьтесь, это мой муж Хакимьян,— смущенно представила его хозяйка.— Кстати, меня здесь все зовут Рита. Минсылу я только по документам.
Я обратил внимание на висящий на углу шифоньера густой черный накомарник.
— Это мой,— пояснил Хакимьян,— Как сувенир привез.
— Он сибиряк пока,— засмеялась Минсылу,— По комсомольской путевке на Север уехал. Сейчас в отпуске. Скоро сюда переберется.
— Строю дорогу Тюмень — Сургут,— объяснил Хакимьян—Электромашинист я. Строил, а водить поезда по ней ни разу не пришлось. Ну уж по сургутской поведу один из первых составов.— Улыбнулся.— А кто куда переедет, мы окончательно пока не решили.
— Конечно, можно ехать и в твой Сургут,— согласилась Минсылу.— Но я все еще на что-то надеюсь. И фамилию поэтому не меняю. Вдруг меня тоже ищут. Горе, в общем-то, позади, но все равно больно. Вот я спрошу, в каком году вы родились,— вы знаете. А я — нет. Вот слушайте.— Достала из книжного шкафа папку, достала из нее бумаги.— «Справка дана Иткуловским детдомом Баймакского района воспитаннице Латыповой Минсылу в том, что она действительно родилась в 1939 году в Шуринском сельсовете». А теперь вот эту справку посмотрите,— протянула она мне другую бумагу.— Да всю не читайте… вот здесь.
«…родилась в сентябре 1940 года»,— прочел я.
А теперь вот эту.
«…родилась в 1942 году».
Минсылу… Рита…— хватился я.— Познакомьтесь, Анатолий Хлыстунов. Тоже детдомовец, ищет сестру. Она тоже тридцать девятого года рождения. И тоже штукатур. Может, где-нибудь судьба сталкивала вас?
— А как ее звать?
— Фролова Лариса, — хмуро сказал Хлыстунов.
Минсылу задумалась:
— Нет, такой не встречала… А почему только сейчас стали искать? — спросила она не совсем дружелюбно.
— Они все время ее ищут, — торопливо за Хлыстунова ответил я.— Но напасть на следы удалось только недавно.
Мелодично зазвенел звонок.
— Кто-то еще,— сказала Минсылу и пошла открывать.
В проем двери было видно, что пришел мужчина.
— Знакомьтесь, Егор! — ввела она его в комнату.— Можно сказать, мой родственник. Воспитывались в одном детдоме… А это вот Хлыстунов Анатолий, тоже воспитывался в детдоме, ищет сестру.
— С горем я к тебе, Рита,— сказал Егор.— Увез в больницу жену с сыном. Тошно одному, пришел к тебе.
Как-то само собой получилось так, что вскоре они уже сидели втроем за столом: Минсылу, Егор и Хлыстунов. Разбирали бумаги, фотографии. Мы с Хакимьяном молча сидели в стороне и боялись потревожить их. В каждом из нас тоже были осколки войны, но мы как бы даже присты женно молчали, тем троим досталось больше нас.
— У меня тоже вереница детдомов, — говорила Минсылу-Рита Хлыстунову,— Иткулово, Акъяр, Баймак, Уфа, снова Акъяр, Юлдыбаево… Только привыкнешь к одним ребятишкам, к воспитателям — везут в другой. Одно время нас было в детдоме двое Латыповых. Еще мальчишка был — Фасхетдин. Сестренкой звал. А потом у него нашлись родственники. Сразу важно надулся. Нет, говорит, ты мне не сестра. Вот у меня альбом с фотографиями и адресами разных Латыповых. Все пишут, приглашают в гости. Вот письмо и от Валея Миннигалимовича,— повернулась она ко мне. — « Живу в лесу, поэтому письмо шло долго. Приезжай, обо всем поговорим. Встречу как родную дочь. Очень сочувствую. Это очень тяжело. Я хочу по-отцовски узнать твою жизнь. Приезжай!» И от Фатымй-апай письмо получила. Тоже приглашает. А вот Латыпов из Баймака. Тоже воспитывался в детдоме. Жена его, как меня увидела, чуть в обморок не упала. Свою дочь, что умерла несколько лет назад, во мне узнала.
— Много нас таких в этом городе,— сказал до того молчавший Егор.— И это понятно. Город молодой, ровесник нам. Можно сказать, нашими руками, руками детдомовцев, фезеушников построен.
