— Пять лет, а все как на вокзале. А книги, — перехватил мой взгляд Иван Терентьевич, — половина еще Мархинина, моего предшественника. Все не может забрать. Сейчас он на Курилах работает.
Ночью дождь. Неуютно стучит по палатке. Почему-то неуютно и на душе: опять дорога, опять сижу в палатке где-то у черта на куличках, хотя никто меня сюда не гнал.
Минутная слабость. Ненастный дождь в дороге всегда навевает неуютные мысли. Тем более, что через несколько дней нелегкое восхождение, а за ним сотни километров трудного пути.
От дома — тысячи километров. Там еще день. А мы вшестером сидим в мокрой палатке почти на самом краю света. Я так ничего и не сказал ей. Не могу простить себе этого. Можно и повременить, но не перед такой дорогой. Никогда не знаешь, чем она кончится.
Еще несколько выписок, которые могут пригодиться, сделанных на вулканостанции из разных книг, экспедиционных отчетов:
«Не все вулканы Ключевской группы возникли одновременно и не все изливали одинаковую лаву. Раньше возникли Дальняя Плоская сопка, Камень, сопки Удины и Зимины, Толбачики. Они росли постепенно. Извержения их чередовались. Похолодание климата привело к тому, что на растущих вулканах возникли огромные ледники. Прошла эпоха большого оледенения. Климат потеплел, и вулканическая деятельность продолжала развиваться. У южного подножья вулкана Камень заговорил вулкан Безымянный, а у северного его подножья появился небольшой базальтовый конус. Он стал быстро расти и со временем превратился в величественную красавицу Ключевскую сопку». (Из рукописи вулканолога Е. К. Мархинина).
«От сейсмостанции Апохончич до русла Сухой Хапицы дорога ведет по пологим холмам, огибая языки старых лавовых потоков и пересекая русла «сухих» рек. По холмам разбросаны огромные глыбы камня, самый величественный из них — камень Амбон. Его колоссальные размеры (с пятиэтажный дом) и большое расстояние от вулканов долго оставались загадкой. Глыба заброшена сюда в результате гигантской катастрофы, которая привела к образованию колоссального двухкилометрового обрыва на северо-восточном склоне стратовулкана Камень. Недалеко от Амбона находится русло Сухой Хапицы. В некоторых местах ее борта поднимаются отвесными стенами до восьмидесяти метров. Эта река своими… необычна даже для Камчатки…» (Дальше запись размыта — то ли под дождем, то ли во время одной из переправ через многочисленные реки. Из рукописного отчета альпиниста Семенова).
«Плотина — это образное название двух сросшихся лавовых куполов, которые протянулись дугой между вулканами Безымянным и Зиминой сопкой.»
«Вулкан Плоский Толбачик знаменит своими жидкими лавами, которые застывают в виде перепутанных канатов, разбрасываются мельчайшими вращающимися жидкими каплями — микробомбами, вытягиваются в тонкие волосовидные нити».
И еще о Плоском Толбачике из рукописи Е. К. Мархинина: «В кратере на черном вулканическом пепле блестит тонкая золотистая нить. А вот другая, третья. Много их. Это волосы Пеле — богини огня, как ее называют жители Гавайских островов. Вон черный песок. А вон целая прядь золотисто-белых волос, подобная нежному локону. Может быть, здесь обитает не одна, а целый сонм огненных богинь, стеклянные волосы которых необыкновенно хрупки при обычной температурю и вязки и пластичны при температуре 1000 градусов.»
К утру дождь перестал. Даже открылись вулканы. Серебряные — в свежем снеге. Здесь шел дождь, а там, значит, снег. Ключевской курится.
Подошел Иван Терентьевич.
— Ну, что без дела сидите? Идемте-ка лучше ко мне, поговорим о восхождении.
Теперь мы смотрим на вулканы из окна его кабинета. Письменный стол поставлен так, что в окне прямо перед тобой — кратеры. На стене — тоже вулканы, только уже огненные, пылающие.
— Ваша фотография?
— Нет, Гаруна Тазиева.
— Вы с ним знакомы?
— Только по научным публикациям и книгам.
Водим пальцами, как по карте, по оконному стеклу. Метр за метром. От сейсмостанции Апохончич, приютившейся у окончания лавового потока Апохончич, до первых снежников. От снежников до ледника. По леднику на седловину между стратовулканом Камень и Ключевским…
— Сейчас что, — вздохнул Иван Терентьевич.— Сейчас проблемы нет. Когда погода, до Апохончича добираемся на грузовике. А то на лошадях или на вездеходе. А вот зимой — только на собаках. Вот в этом году не знаю, что будем делать — нигде не могу выбить юколы. Вездеход слабенький, зароется с головой в снег — и все. А уж к кратерам один транспорт — ноги.
— У кратеров-то не опасно? — спросил Роберт.
— Да как вам сказать, — пожал плечами Иван Терентьевич.— Стараемся учитывать периодичность извержений, данные сейсмостанций, хотя наши прогнозы пока еще далеко не всегда совпадают с действительностью. Вон Безымянный — молчал, молчал, да так рванул…
— Говорят, вы недавно там были — спросил я.
