— Да, — широко улыбнулся он и подал мне свою огромную ладонь.
— Может, пойдете с нами на Ключевской? — загорелся я надеждой. — Не каждый год попадаешь на Камчатку. Может быть, это единственный в жизни случай — посмотреть на вулканы, а?
— Я уже думал об этом. Поговорю с Кястутисом.
Может быть, вдвоем нам удастся уговорить вождя.
Около палаток Роберт разбирает конфликт Валеры и Алика. Воспользовавшись отсутствием Роберта, Валера два раза наряжал Алика в поселок за продуктами, сам пустой шествовал следом, а теперь еще пытался заставить его вместо себя дежурить у костра, ссылаясь на свою чрезмерную завхозовскую занятость. Как это чаще всего бывает, досталось не тому, кому надо бы, а с учетом служебной субординации — Алику. Стасис с ехидной усмешкой наблюдал за всем этим. И вообще он какой-то жесткий. Если Томас, а иногда и Кястутис подтрунивают над Робертом и ребятами добродушно, то он зло, вызывающе. Иногда он схватывается и со своим начальником. О чем они спорят — можно только гадать, потому-что говорят они между собой только по-литовски. Тогда Донатас кладет ему на плечо свою тяжелую руку, и Стасис, огрызнувшись в последний раз, отходит в сторону.
Алику, как я уже говорил, всего шестнадцать лет. Только что с грехом пополам окончил среднюю школу. Поступил на работу в фотоателье бытобслуживания, посоветовал брат: много можно зарабатывать, а специальности никакой не надо. Высокий, худой угловатый парень, очень неловкий, отчего то и дело перевертывает попадающиеся на его пути ведра, миски, путается в спальниках. Добродушный, с удовольствием исполняет любую просьбу, чем самым бессовестным образом пользуется Валера, а за ним и Саша. Постоянный и безнаказанный объект их насмешек, иногда не отказывает себе в этом удовольствии и Роберт.
«НЕ ПОСЫЛАЙТЕ ПИСЕМ С КРАСИВЫМИ МАРКАМИ…» Наутро машины не было, но Иван Терентьевич успокоил, что завтра-то уж она будет обязательно.
Сидим во дворике вулканостанции. Смотрим на вулканы. Цвет их постоянно меняется. Через каждый час к стереотрубе, что стоит недалеко от нас, из домика вулканостанции выходит парень с дремучей бородой, долго смотрит в окуляры, что-то записывает в журнал.
Прошу его разрешения и тоже прижимаюсь к синеватым стеклам. Вот он, кратер Ключевского, совсем рядом, зубчатый, рваный. Только что был черный, а теперь белый — над ним пронеслась пурга. Над кратером, словно над деревенской избой к вечеру, лениво вьется дымок. Следы камнепадов.
Вот над кратером взлетело целое облако дыма, словно в печи кочергой пошвыряли головешки.
Вулкан действует постоянно уже много веков, по крайней мере, сколько помнит человек. Первым к его кратеру, как свидетельствуют письменные документы, еще в 1788 году поднялся участник экспедиции Беллингса Даниил Гус с двумя спутниками: «Я ожидал на каждом шагу найти свою могилу, и, погруженный в глубокое размышление, я предавался воле Всемогущего. Мое любопытство увлекло меня до самой вершины горы, чтобы там увидеть самый кратер и дать потомству интересное описание».
Вулкан работает без передышки много веков, время от времени сотрясая себя грандиозными извержениями. Последнее такое извержение было в конце 1944 — начале 1945 годов, тогда я только что появился на свет. Но планета истекала в крови второй мировой войны, и оно осталось почти неизвестным. Вот несколько строчек из отчета Ключевской вулканостанции тех лет:
«От сильных взрывов задрожали стекла в окнах домов, расположенных в тридцати-тридцати пяти километрах от вулкана. Первого января в пять часов утра из кратера на высоту 1500 метров взлетел огненный вихрь. Количество раскаленных обломков было настолько велико, что масса их, беспрерывно падающая вниз, производила впечатление огненной пурги. На рассвете стала видна темная туча, поднявшаяся над кратером на высоту в пятнадцать километров. Из тучи сыпался песок, пепел, сверкали горизонтальные молнии, которые были видны на расстоянии четыреста пятидесяти километров. Днем поселок Ключи, оказавшийся в зоне пеплопада, был окутан непроницаемым мраком. Сверкание молний, частые подземные толчки и непрерывный грохот, слышимый на расстоянии двести пятьдесят-триста километров, делали картину извержения особенно зловещей. Шестьдесят миллионов кубических метров пепла, выброшенных в течение дня, покрыли более двух третей полуострова Камчатки»…
Опять иду в сторону вулканов. И снова встречаю литовцев: Донатаса и Кястутиса. Опять лежим в багряной траве. Донатас расспрашивает меня о пещерах, Кястутис молчит.
— Меня очень интересуют кристаллы, — говорит Донатас. — Все собираюсь съездить на Приполярный Урал. И все никак не соберусь.
— Я тоже уже несколько лет туда собираюсь и все не могу собраться, — говорю я.
— Так давайте вместе.
— Давайте.
— Кястас, как ты на это смотришь?
— Не знаю, — неохотно откликается Кястутис. — В будущем году у меня будет очень много работы.
