Редко кто не только в сорок пять лет, но и вообще в жизни может похвалиться таким объемом сделанного, Генриха Фридриховича же постоянно мучает чувство неудовлетворенности собой, что почти еще ничего не сделано. А в больничной постели, когда диагноз: атеросклероз коронарных сосудов с приступами стенокардии — эти мысли стучат наиболее обостренно, волей-неволей подводишь итог прожитому. И 14 января 1956 года (за год до выдвижения его в числе других геологов на соискание Ленинской премии за создание «Геологической карты СССР масштаба 1 : 250000) он пишет отцу:
«Еще одно маленькое, чисто интимное, о чем я хотел побеседовать с тобой. В ноябре исполнилось двадцать пять лет моей научной деятельности… Никто, ни один человек не знает этого и не вспомнил об этом. На первой напечатанной моей работе стоит: «Ноябрь 1930». В жизни человека дата достаточно знаменательная, почти у всех отмечающаяся как-то и чем-то. Я старался не думать об этой дате. Ничего, кроме обманутых надежд, горечи, утраченных иллюзий. Но статистика в некоторых случаях все-таки любопытна. Под моим непосредственным руководством и с непосредственным участием заснято в миллионном масштабе в самых глухих и малодоступных районах страны около миллиона четырехсот тысяч квадратных километров геологической карты, в двухсоттысячном масштабе — не менее ста двадцати тысяч квадратных километров (лично мною около тридцати тысяч) и т. д. Вообще, кажется, не было за все время человека, работающего над картой, с деятельностью, которая была бы связана с такими цифрами. И ничего почти для себя не сделано при этом, кроме карт, собственно и являющихся моим истинным детищем. Но все это лирические отступления…»
В этом же письме есть другие строки:
«На днях я думал послать тебе свою рукопись — лист астрономо-геологической статьи. Но я не решаюсь тебя затруднять. Этой статье я придаю особое значение. Мне трудно это передать тебе. Она писалась в часы и минуты, когда я думал, что уже не буду жить, писалось при запрете врачей, но это было нечто вроде «лебединой песни» (так казалось), причем я вовсе не был уверен, что эту песню кончу…»
На статье, о которой в письме идет речь, стоит остановиться особо. В ней сконцентрировались, выплеснулись наружу мысли, что годами копились в далеких маршрутах, у походных костров. Статья эта, опубликованная в 1956 году в «Докладах Академии наук СССР», называется «Периодичность в изменении климата прошлых геологических эпох и некоторые проблемы геохронологии». В ней геолог Лунгерсгаузен дошел до обобщений общепланетарных, общекосмических. Не секрет, что многие геологи рассматривали геологические процессы на Земле вне законов Вселенной, Лунгерсгаузен же постоянно подчеркивал, что невозможно рассматривать геологические и климатические процессы, происходящие на нашей планете, вне зависимости от внешних, космических факторов.
В этой короткой статье, написанной в форме тезисов, изложено много основополагающих мыслей. Например, многие астрономы, геологи, климатологи и географы из разных стран ломали головы над причиной великих оледенений в истории Земли. Часто доходили до абсурда. Замечалось в какой-нибудь стране некоторое продвижение полярных льдов на юг — начинали говорить о наступлении нового ледникового периода. На другом материке в это время, наоборот, замечалось некоторое потепление — там били тревогу чуть ли не о предстоящей угрозе таяния льдов Арктики и Антарктики. Генрих Фридрихович Лунгерсгаузен еще на Южном Урале, изучая годичные изменения климата прошлых эпох, обнаружил следы климатических периодов в 3—3,5 года, 5—6, 11, 30—35 лет, аналогичные современным. Сравнение многих тысяч наблюдений в разных частях земного шара дало ему возможность сделать вывод, что эта закономерность характерна для всей планеты и что наиболее универсальные значения имеют колебания климата в 3, 11, 25—35 лет, причем трехлетний цикл (как и тридцатипятилетний) отвечает моментам климатического потепления, в то время, как одиннадцатилетний обычно связан с ухудшением климатических условий.
Но на этом Лунгерсгаузен не остановился. Впрочем, эти мысли высказывались и до него. Его заслуга в другом. Выявляя климатические колебания все более высоких порядков, которые до него были совершенно не изучены, и исследуя следы древних оледенений, он приходит к потрясающему выводу: периодичность великих оледенений Земли совпадает с периодом полного обращения солнечной системы вокруг центра Галактики.
И Лунгерсгаузен вводит в науку понятие «космического года». По его мнению, отрезок орбиты Солнца, проходящий в наиболее удаленных от центра Галактики зонах с минимальной звездной плотностью, характеризуется установлением на Земле обстановки великих оледенений («космических зим»), И наоборот.
Исходя из этого, Генрих Фридрихович устанавливает возраст покрова Земли в пятнадцать-шестнадцать «космических лет», то есть такое же количество раз во время «космических зим» Земля подвергалась оледенениям планетарного типа. И дальше он делает такое заключение:
«Сопоставление данных, касающихся последнего ледникового периода и великих оледенений прошлого, заставляет сделать наиболее вероятный вывод, что Земля еще не вышла из фазы очередной «космической зимы» (ледникового периода). Этот вывод не расходится с представлениями астрономов, которые склонны предполагать, что солнечная система в настоящее время находится во внешней, более разряженной части галактики».
