Донатас усмехнулся:
— Сначала я тоже склонен был так думать. Если ты имеешь в виду, что он мог соврать, то Стасис, хоть дерьма в нем и много, не из болтунов. Соврать он не мог.
Перепрыгивая с кочки на кочку, Донатас стал догонять Кястутиса.
— Ну, а дальше-то что было? — снова догнал я его.
— То, что ты мне сейчас рассказал, не вяжется в голове.
—У меня тоже никак не вязалось. Не знал, что делать. Не верить Стасису я не мог. Верить?.. Тогда я пошел на хитрость. Вечером нарочно спрашиваю «вождя»: «Томас приболел. Ты не выделишь ему немного сахару?» — «Не могу. Надо экономить», и стал читать длинную лекцию о том, что мы разлагаем дисциплину. Тогда я не выдержал и при всех высказал ему в глаза все, что думаю о нем. Разумеется, я сказал, что сам видел, как он тайком жрал сахар. Ты думаешь, он смутился? Нет. Только побледнел немного и сказал, что ему калорий больше надо: «Мне ведь вести вас. Я в разведку хожу. За всех отвечаю»…
…Горячие ключи выбивают из-под одного из отрогов вулкана Кизимена. А «топка», видимо, под самым Кизименом. Вулкан коптит постоянно — только не вершинным кратером, как все другие вулканы, а склоном. По этому признаку Кизимен невозможно спутать ни с каким другим вулканом Камчатки.
Температура воды в ключах разная: от сорока до шестидесяти градусов. Долго не насидишь — начинает шуметь в голове. Отмачиваем мозоли, ссадины и раны.
Чтобы было удобнее сидеть, в одном из ключей Роберт выкопал яму. Долго выворачивал лежавшую в протоке глыбу, что служила мостком. Кястутис все это время внимательно следил за ним. Валера хотел откатить глыбу подальше, Кястутис остановил его. Перевернул глыбу, очистил от грязи — и мы увидели женское лицо. Глыба была каменной скульптурой: нежный лоб, раскосые глаза. Кто вырубил ее из камня? Зачем поставил над странным горячим ключом?
Гулкая камчатская земля. Рубишь полено в одном месте — трясется земля в сотне метров в стороне.
Незаметно подкралась осень. Желтые листья на черном песке, на медвежьих следах. Впервые за наш путь идет дождь. Мелкий и не переставая. А то даже как-то странно было: Камчатка и без дождей. Сегодня двадцать три дня, как мы в пути, сколько еще впереди? Лежать в палатке и слушать нудный шорох дождя. И не знать, когда он перестанет: через час, через день, а может, через неделю. А дома у тебя столько дел. А время летит бесполезно. Только здесь ты вдруг понял, как стремительно летит оно. Как ни красиво все вокруг, начинаешь уставать. Надоело сушить портянки и латать одежду. Сегодня чиню сапоги, остальные вещи оставляю до следующей дневки.
В моем городе тоже скоро осень. И тоже дожди. Но там другие, дожди — грустные и светлые. Потом одно дело: приятно походить по дождю и даже вымокнуть, когда тебя ждет дом, сухая одежда. Совсем другое дело — сырая палатка.
Двое охотников-промысловиков из Щапино, неожиданно вышедшие на наш костер.
— У вас нет радио? — первое, что спросили они. — Когда мы уходили из Щапино, объявили по радио, что Соединенные Штаты резко усилили бомбардировки Северного Вьетнама и Пентагон не отрицает возможности применения там ядерного оружия. А около Испании чуть не взорвалась американская подводная лодка с шестнадцатью «Поларисами», с ядерными боеголовками. На учениях столкнулись с западногерманским буксиром.
Но наш транзистор давно замолк.
С МЕДВЕДЕМ ПО КРУГУ Итак, сегодня у нас дневка. С Робертом и Стасисом идем в сторону Кизименского перевала. Они — охотиться, я — к Кизимену. Как говорил Иван Терентьевич Кирсанов, уже более десяти лет из-за отдаленности Кизимена за ним не велось совершенно никаких наблюдений, хотя это один из самых интересных вулканов Камчатки, и что он был бы нам очень благодарен, если бы мы, побывав у кратера Кизимена, написали ему о своих наблюдениях.
Саша сегодня дежурит. Роберт предложил ему с кем-нибудь поменяться дежурством и тоже пойти на охоту, он уже больше не высказывается с пренебрежением по поводу Сашиных куропаток, но Саша отказался:
— С меня хватит охоты. Хочу отдохнуть.
Пытался уговорить Роберта пойти на Кизимен — напрасно.
— Сыт я по горло твоими вулканами. Потом надо запасаться мясом. Жрать-то просите.
Кястутис еще слаб, остался в лагере. По-прежнему угнетен. Донатас занялся ремонтом сапог, они у него совсем развалились. Алешу и Алика Роберт разогнал рыбачить и собирать грибы.
— Может, попробуем уговорить Роберта еще на одну дневку? — перед дорогой подошел я к Донатасу. — У Кястутиса нога еще не окрепла. Пойдет, натрудит — будет еще хуже.
