— Да, без «Чингиз-хана» мы, конечно, бы пропали, — зло усмехнулся Стасис. — Что бы мы сейчас делали без «Чингиз-хана!» Да прежде всего, что мы бы без него сюда не забрались. Спаситель и благодетель! Между прочим, даже на нашей никудышной карте в этих местах помечены большие болота, и не знать о них он просто не мог. Вы Саше-тарбагану скажите спасибо, что время от времени кормит нас утками и куропатками, — он сплюнул и отошел в сторону.
— Так разве на карте они помечены, эти болота? — не поверил Кястутис.
— Помечены, — неохотно отозвался я. — Но точные границы их не указаны. Да и этих глубоко врезавшихся в берег бухт на ней нет.
— А все-таки ты был прав: нужно было от метеобазы идти верхом, — сказал Донатас.
— Кто знал. Скорее всего, что и Роберт в другое время пошел бы верхом. А тут промашка с базой, голод поджал — заторопился, хотел, как скорее.
Мы стоим под раскидистой каменной березой на краю островка среди бесконечных болот под низкими тяжелыми облаками. Под березой свежая медвежья лежка, по куче помета видно, что ночевал он здесь сегодня. А может быть, мы его даже спугнули, и он сейчас, недовольный, лезет где-нибудь по болоту, а то и прячется в противоположном конце островка. Из низкого неба появится на мгновенье иссиня-белая громада Кроноцкого вулкана, но тут же его снова прячут тяжелые, адски клубящиеся тучи — и кажется, что вулкан уже давно начал извергаться, что тучи эти — тучи раскаленного пепла, и лава вот-вот хлынет в наше неуютное и промозглое болото.
— Хотелось бы тебе сейчас вдруг очутиться дома, или хотя бы в Петропавловске-Камчатском? — спросил я Кястутиса.
— Не знаю. Конечно, хотелось бы выбраться отсюда. Чтобы вымыться, одеть сухую и чистую одежду. Может быть, по-настоящему поесть. Или куда-нибудь поехать к морю… Но в Вильнюс, домой, не хочу. Я еще не отошел от работы, мне еще нужно отдохнуть. Конечно, я уже соскучился по Вильнюсу, но, честно говоря, мне пока не хочется кое-кого видеть в нем, кое-кого встретить… Если бы даже сейчас мы вдруг оказались в Петропавловске-Камчатском, домой бы не полетел. Отмыл бы грязь, вволю наелся и поехал бы еще куда-нибудь… ну, может, в более цивилизованные места. А ты?
— А я бы, наверно, поехал домой. Хотя меня там никто не ждет и иногда мне все равно, вернусь я или не вернусь. Но сейчас я бы, наверное, поехал в родной город и как можно скорее. Потому что, в отличие от тебя, я весь год почти совершенно ничего не делал, а у меня очень много работы… И в то же время я понимаю: эта дорога никогда не повторится. Согласись, ведь даже в этих болотах много прекрасного. Хотя бы потому, что в них рождаются святые и чистые мысли.
Кястутис улыбнулся, молча положил мне на плечо руку.
Роберт предлагает развести большой костер, чтобы, прогрев землю, потом вымести угли и поставить на костровище палатки: раз, мол, голодные, то хоть поспим в тепле.
Я против. Мы привыкли к холоду, мы до предела вымотались, и стоит нам попасть в тепло, сразу же раскиснем и простынем.
Но ребята все мокрые, все хотят тепла и молчат, даже Донатас, который обычно поддерживает меня.
В конце концов Роберт вспомнил, что он начальник, и я, прихватив топор, снова иду заготавливать дрова.
На ужин один зеленый чай — даже без сахара.
ПОТЕРЯЛСЯ ВАЛЕРА Дежурный будит:
— Вставайте, кто хочет в последний раз поесть.
Оказывается, ночью Роберт с завхозом, посоветовавшись, вытряхнули из всех продовольственных мешков и рюкзаков завалявшиеся в углах крошки и сварили из всего этого какую-то жуткую — одна соль — болтанку.
Вчера, перед тем как встать на ночлег, с пригорка видели, что впереди снова глубоко врезавшийся в берег залив. Значит, мы снова оказались на полуострове и нужно снова резко брать влево и назад. Теперь нам ясно, что тропы здесь никакой нет, а та, что помечена на карте, идет где-то вон там, километрах в десяти от нас, по склонам Кроноцкой сопки выше болот и стлаников. К ней через стланик не пробиться. А эта, что сбила Роберта с толку, никуда не вела — она просто от домика гидрометеостанции шла, по-видимому, к озеру, где у метеорологов вдоль берега стояли разные приборы.
На одном из коротких вынужденных привалов, пытаясь найти на карте место, где мы сейчас находимся, наткнулся в записной книжке Роберта, в которой он ведет хронометраж пройденного пути, на две записи:
