Потом он пересилил себя и посмотрел на часы. Дело уже было к вечеру. Надо было брать себя в руки, торопиться. До темноты нужно успеть спуститься вниз, Веселкову после всего этого никак нельзя ночевать на стене, ему может стать совсем плохо.
Прохоров свесился с полки, внимательно засек место, куда выплеснулась к леднику вместе со Слесаревым и Максименко каменная лавина, повернулся к Веселкову. Рвота у того прошла, и он, казалось, дремал.
— Будем спускаться. До темноты нужно успеть.
И тут Прохоров увидел в углу полки рюкзак Слесарева. Слесарева уже не было — вряд ли удастся собрать что-нибудь для гроба, как хорошо, что у него никого нет,— хотя мать! боже мой! — а рюкзак стоит себе как ни в чем не бывало.
Прохоров пошел к рюкзаку. Руки мелко дрожали. Открыл клапан. Стал перекладывать содержимое в свой рюкзак. Свитер, консервы — швырнул их вниз, лишний груз…
Засунул руку в боковой карман: ракеты — зеленые, белые. Заглянул в другой: снова ракеты — и похолодел от догадки. Осторожно и медленно вытаскивал, словно взрывчатку, и точно: красные!.. Зачем он их взял с собой? Он же их сроду не брал! Доходило до ругани. Зачем же он их взял?! Ведь его никто не заставлял…
— Пошли!— глухо сказал он Веселкову.— Надо торопиться.
— У меня отнялись ноги. Не могу на них встать.
— Нервный шок. Не обращай на это внимания. Пройдет. Иди пока на руках, я буду страховать. Надо спускаться. А то поднимут спасателей. Они попрутся сюда, а это «шестерка». Еще наломают дров…
Прохоров уже смутно помнил, как он в течение многих часов спускал Веселкова с гигантской стены. Как шли по леднику, шатаясь от усталости. Тем не менее тут же, во главе подоспевших спасателей, или похоронной команды, как однажды назвал их в шутку Сережа Поляков,— чаще всего, к сожалению, оно так и бывало,— он пошел к стене, к концу выноса камнепада.
Он сверху хорошо приметил это место, поэтому еще издали увидел, что искали.
— Ну, пришли,— сказал он и устало опустился на камень.
— Может, они еще живы, а мы отдыхаем,— сказал ему с укоризной один из спасателей, порываясь вперед.
Прохоров усмехнулся, тяжело поднялся с камня, оглядел свое, в основном юное, скорее всего наспех собранное воинство — видимо, в альплагере почти все опытные альпинисты тоже были на восхождениях,— и сказал:
— Советую надеть темные очки.
— Зачем?— не понял тот, кто порывался вперед.— Ведь уже темнеет.
— Но мы еще, наверно, не пришли,— сказал другой, начальник спасательного отряда, парень с тяжелым подбородком и холодными спокойными глазами. Он знал, зачем Прохоров советовал надеть темные очки, но еще не видел среди навалов камней то, что уже видел Прохоров.
— Мы уже пришли, — сказал Прохоров.
Он надел темные очки и пошел вперед… Веревка, измочаленная о выступы скал, так и не лопнула и скрутила все, что осталось в этой каменной мясорубке от Слесарева и Максименко, в единое целое: не поймешь, чьи руки, ноги… Прохоров вытащил из кармана нож и стал осторожно разрезать втянувшуюся в тела, запутавшуюся в невероятнейшие узлы веревку. Юное воинство, только что жаждущее подвигов спасения, растерянно стояло в стороне, только начальник спасательного отряда помогал ему, да еще один парень, белокурый и бледный, на резкий окрик Прохорова подошел и стал помогать, несмотря на изнурительную рвоту, какая еще совсем недавно выматывала Веселкова.
— Ладно, отойди, — смягчился Прохоров,— Пусть только дадут нам трупные мешки.
За свои сорок с лишним лет Прохорову не раз приходилось вот так собирать погибших альпинистов. Но легче собирать незнакомых парней, а сейчас он собирал и все еще не верил в это — Сашу Слесарева. Приходилось ему вот так собирать и друзей, но сейчас еще никак не верилось, что он собирает Сашу Слесарева. «А у Максименко жена, двое детей».
— Ставьте палатки. Сегодня не успеем,— бросил Прохоров воинству. Те, довольные, что им нашлось хоть какое- то занятие, рьяно принялись за дело.
Утром, минуя экспедиционные палатки — они были не по пути, в другой стороне, Прохоров и спасатели по долине спустились к дороге в альплагерь, стали ждать попутный транспорт.
От одного вида альплагеря Прохорову захотелось материться: как и почти все альплагеря, он был полон всевозможных далеких от альпинизма пижонов, приехавших сюда не ради гор, а повыпендриваться, позавлекать девочек. А сколько трудов приходится положить, чтобы попасть в альплагерь настоящему альпинисту!
Они прошли от машины сквозь эту ярко разодетую публику к моргу. Долго искали заведующего складом спасфонда, «моргача» по совместительству. Наконец притащился — коротенький, розовенький, кругленький, гладко причесанный, в альпинистской штормовке.
