До марта 1946 г. С.Н. Войцеховский содержался в Бутырской тюрьме, с 1946 г. – в Унженском лагере на ст. Сухобезводная тогда Горьковской железной дороги, а с 25 мая 1949 г. в Особом лагере №7 печально знаменитого Озерлага МВД СССР около Тайшета, в тех местах, где он тридцать лет назад воевал с большевиками. Всего» десять лет! С.Н. Войцеховский, мужественный человек, крепился. Как говорил потом один из его солагерников, он поставил себе цель – несмотря ни на что, выжить. Девять с половиной лет ему удалось продержаться. Оставалось до свободы полгода, но вряд ли дали бы ему выйти, как правило, таким, не выпуская из-за колючей проволоки, даже без пересуда, добавляли три, пять лет… Из-за болезни он не мог работать на так называемых общих работах, сочувствующие ему врачи, такие же лагерники, а кое-кто и из лагерной администрации, не все же были звери, хотя всех их старались сделать зверями, квалифицировали его как инвалида и пристроили санитаром в лагерный барак. В декабре 1954 г. он скончался от очередного желудочного кровотечения, хотя стандартная формулировка звучала: «от туберкулёза и истощения».
Умер пережив на год товарища Сталина, который, подобно разбойнику Кудеяру из великой русской песни, стал еще во время Великой Отечественной войны вроде бы поворачиваться лицом к народу, решил отодвинуть от руля страны троцкистско-ленинскую партийную мафию, и призвать к власти беспартийных хозяйственников, но не успел, умер, скорее всего, по случайному совпадению в веселый праздник Пурим.
По официальной версии С.Н. Войцеховский похоронен на кладбище Центральной больницы № 1 Озерлага вблизи села Шевченко Тайшетского района Иркутской области. Разумеется, место захоронения, если, конечно, он действительно был похоронен, а не просто брошен в карьерный отвал, или, раз умер суровой зимой, когда даже лом с трудом брал землю, а таких, как он, «жмуриков» было немало, то первоначально попал в их штабель, вроде поленницы дров, а потом, весной, отправлен в дальний путь, по освободившейся ото льда реке, что было тоже не редкостью.
Пусть с опозданием, но Чехия отдала почести своему генералу. 28 октября 1997 г. президентом республики Вацлавом Гавелом генерал армии Сергей Николаевич Войцеховский был награжден высшей наградой страны – Орденом Белого Льва 1-й степени – посмертно. В декабре 2003 г. состоялось открытие мемориальной доски, посвященной Сергею Николаевичу Войцеховскому, на здании бывшего командования военным округом Земли Моравско-Силезской в Брно. Одновременно Чешская республика поставила перед властями Российской Федерации вопрос о розыске места погребения и переносе останков генерала для захоронения в Чехию. Однако ответ был не обнадеживающим: «Точное место захоронения не установлено». (Так и хочется с горьким смехом закричать в ответ: «Нет, не отдадим, он – наш, мы его так хорошо запрятали-похоронили, что сами не знаем, где искать». Таких у нас миллионы, что говорить о лагерниках, у нас солдаты Великой Отечественной до сих пор не все еще по-человечески похоронены.
23 октября 2003 г. в Праге в православном кафедральном храме святых Кирилла и Мефодия на Рессловой улице, протопресвитером, доктором теологии Ярославом Шуверским была отслужена панихида по убиенном в сибирском ГУЛаге генерале С.Н. Войцеховском. На панихиде присутствовали представители городской власти, парламента и уже немногочисленные знакомые семьи Войцеховских. После долгих лет разлуки, разбросанные по всему миру, собрались в храме и родственники. Неделей позже, возвращаясь в очередной раз с Балкан, уже не из Югославии, а с ее все еще дымящегося пепелища, на сей раз не через Венгрию и уже самостийную Украину, а через Чехию и Польшу, я зажгу в этом храме поминальную свечу, а потом поеду на трамвае на Русское Ольшанское кладбище, где в одной стороне от белоснежного храма лежат воины и мыслители Белой России, в другой на некотором отдалении – солдаты Красной Армии, вошедшие с боями в Прагу 9 мая 1945 года, а между ними над небрежным могильным холмом, воздвигнутым, по всему, не руками, а бульдозером, – стоит черный крест, обвитый колючей проволокой, под ним лежат солдаты и офицеры восставшей дивизии РОА, погибшие во время взятии Праги 7 мая и расстрелянные НКВД и СМЕРШ в госпиталях и больницах. Казалось, что даже здесь, на общем русском кладбище, русские не наши между собой примирения.
В Белоруссии, где С.Н. Войцеховский родился, в Минске, в 2012 году в Музее истории Великой Отечественной войны открыли выставку, посвященную ему, а у нас в России города и улицы по-прежнему носят имена палачей российского народа, и чем дальше, тем больше в народе тоска по советским временам, по Октябрьской революции – «Красному ИГИЛ», потому как наглотавшись необольшевистской свободы и демократии, прежние красные времена многим кажутся чуть ли ни раем, мало кто догадывается, что нынешняя необольшевистская олигархическая власть – прямое продолжение прежней, большевистской. А вдоль Транссибирской железнодорожной магистрали не знающие своей истории люди по чьей-то подсказке радостно ставят памятники Чехословацкому легиону, якобы «освободителю России от большевиков». Простим братушкам чехам и словакам их «освободительный» грех, они после плена, в который попали, заметим, воюя с Россией, так торопились домой, а это святое чувство, над которым нельзя иронизировать, но им так хотелось вернуться домой не с пустыми руками, и так как сувенирных лавок в поверженной России вдоль железнодорожной магистрали не было, они принялись мародерствовать, совершая военно-карательные рейды на десятки километров в сторону по левую и правую стороны от железной дороги. А потом, сдав большевикам Колчака, прихватили собой и золотой запас России, по крайней мере, часть его, который Колчак доверил им везти в своих эшелонах. Потом они, правда, упорно отказывались от этого грабежа. Но люди сведущие говорят, что благодаря ему так быстро встала на ноги послевоенная Чехословакия (я имею в виду Первую мировую войну). Это имело бы какое-то оправдание награбленному, если все оно ни было бы потом отдано чуть ли ни с хлебом и солью в руки Гитлеру, и он использовал это подаренное золото против России.
